Дмитро Куровский живет в Чернигове, играет в симфоническом оркестре на флейте. Дмитро Куровский – легенда украинского рок-андеграунда, участник групп «Фоа-Хока» и «Казма-Казма». Дмитро Куровский – прекрасный современный художник.

Тут надо резко провести разграничительную линию между современным искусством и контемпорари артом. Она, по большому счету, и без того существует, но мы ее обозначим резче. Итак: все, что нужно объяснять специальными словами, под что берутся гранты в международных фондах, для чего не нужно уметь рисовать, а нужно бойко излагать – контепорари арт. То, для чего всего этого не нужно, а нужно иметь шило в одном месте, талант и умение (рисовать) – современное искусство. Что прочее – от лукавого.

Куровский, безусловно, проходит, по второй статье. Его портреты – как глоток свежего воздуха в душной, прокуренной каморке – и одновременно как дверь наружу из этой самой каморки. Куровский рисует своих кумиров-музыкантов (основоположников даба Кинга Табби и Ли Скрэтча Перри, великих фанкмейстеров Слая Стоуна и Джорджа Клинтона), актеров (Тоширо Мифунэ), других интересных ему персон (путешественника и общественного деятеля Фритьофа Нансена), друзей – и всегда его взгляд неожидан. Японец Мифунэ при всей узнаваемости предстает мексиканским корсаром, норвежец Нансен – испанским грандом, ямаец Перри словно бы проступает из почвы своего острова.

«Я так вижу» — фраза-обманка, которой пользуются, чтобы послать в жопу критиков или завалить в койку симпатичную поклонницу, но именно здесь она воистину к месту.

Куровский видит именно так, более того, мне кажется, он еще и так слышит. А как слышит – так и пишет, яркими, злыми красками, и в них, как в ослепительном закате где-нибудь над морем, проступают истинные сущности портретируемых, слышны акценты на сильную (или на слабую) доли, свист ветра в снастях, рев гориллы в джунглях.

Недавно он прислал мне картину, которая с тех пор висит в качестве фона на рабочем столе. Выполненная в смешанной технике, она недобро смотрит на меня из-под ритуальной раскраски. Она называется «Наши лица украдены у богов».

И впрямь, похоже.