В Серебряном Бору уже более 50 лет по выходным собираются любители спортивного закаливания. RoyalCheese передает с места событий.
К моржам мы ездили трижды. Первый раз нашего хрупкого корреспондента Петю буквально послали. Приехал на место. На вопрос, где обитают моржи — стражи у шлагбаума ему указали пальцем куда-то в даль, в лес, за высокие заборы дач — там. По дороге к озеру нет никаких опознавательных знаков и подсказок. Видимо, рассудили, что, кто хочет — тот добьется. Сначала Петя несколько раз мне звонил, пытался выяснить точное место дислокации пловцов. Карта не помогала. Найти их в лесу не так просто. Но нашел. Первое, что ему сказали: «сопли вытри». После послали, типа нам это не интересно, все можно прочитать в Интернете. Нечего тут шастать. Уехал Петя замерзший и расстроенный. Всю неделю бурчал что-то про «твои чертовы моржи».
Во второй раз я решил отправится с Петей сам. Две недели отпускал бороду. Для солидности. Приехали. На берегу замерзшего озерка — строение зеленого цвета. Для сарая великоват. На дом вообще не тянет. Строение. Похоже на вагон, которому отрубили колеса. Вот-вот рухнет. Над крышей толстая струя дыма, как у парохода.
Открыл скрипучую дверь. Внутри темно. Обнаженная женщина лет 60-ти, прикрывая самое красивое полотенцем, стояла на низком пне. Рядом мужчина, похожий на артиста Милляра застыл в позе «матрица» — вытянутые в сторону руки, одна нога прижата к другой. Готовился к взлету.
— Чего надо? — довольно недружелюбно спросил он.
— Моржей настоящих посмотреть.
— Чего на них смотреть, уплыли все. На следующей неделе приходи. К 12 дня.
Опять облом. На часах три. У проруби, действительно никого.
Попытка три. 12 дня. Холод собачий. Если верить градуснику за окном — 25. В Серебряный Бор проехать на машине нельзя. Только по пропускам. Это позже сказали, что можно наврать и сообщить, что едешь в фитнесс-клуб. Или в ресторан. Пускают без вопросов.
У проруби никого. Деревянные ступеньки — во льду. На снегу замерзшие следы босых ног ведут к лавочке. Шерлок Холмc обязательно сделал бы какой-нибудь вывод. Я не смог. Тишина.
Вдруг на горизонте появляется все тот же лысый мужчина. С лопатой и колом. За ним смиренно идет другой: с лопатой и пилой такого большого размера, что издалека она похожа на игрушечного крокодила. Предчувствия не самые лучшие.
— Кто такие? Чего пришли? — начинает незнакомец.
— Вы ж сами сказали, приходите в полдень.
— Я? Когда?
— На прошлой неделе.
— Ладно, берите лопату, помогайте снег расчищать. Дел на сегодня много.
Трудовая повинность не входила в мои планы. Сделал вид, что слова старика прошли мимо. Стал возиться с фотоаппаратом, хотя надобности в этом не было.
Тем временем, старики начали проворно чистить снег. Как, неспящие по утрам дворники, толкали перед собой лопату, собирая в конце пути сугроб. Зачем — неясно. Ведь небольшая прорубь «открыта». Поплескаться, нырнуть с головой — вполне достаточно.
— Мы делаем самую большую прорубь в городе: 25 на 4 метров. Это традиция.
А на Сережу не обращайте внимания, он у нас радикальных взглядов, — сказал друг старика.
Вдруг на пруд потянулись люди. Все они молча, как по сценарию, несли лопаты и ломы. И без разговоров включались в работу. Площадку для проруби расчищали около часа. Морж Вася из союзнической проруби у Академических прудов предпочитал это делать раздетым. Но в солнечных очках. Остальные работали, не снимая теплых одежд. Хотелось спросить: «Товарищи, а отбойный молоток вы себе позволить не можете? Что же вы так надрываетесь?»
Клуб моржей в Бору открыли в 1960 году. Основал его директор соседского санатория — любил он плескаться в холодной воде. Клуб — первый в Москве. Его даже в журнале «Ералаш» показывали. Сюда приезжают журналисты поснимать раздетых стариков и позадавать глупых вопросов, типа «вам не холодно». Здесь не редкость автобусы с зарубежными туристами, которые ничего подобного в теплых странах не видели. Две недели назад к московским моржам приезжали обмениваться опытом австралийские собратья. Правда, иностранцы больше части фотографировали русских. В воду залезли единицы.
Собственно, клуб — это громко сказано. Тот покосившийся домик, да прорубь. Более ничего. В доме все греются, переодеваются. Там стоит стол. Можно выпить чаю. Правда, все предпочитают греться у печки-буржуйки. Как пошутил один морж, «буржуйкой ее зовут так, потому что дров много жрет».
Прорубь рубили часа три. За неделю лед стал толстый. Самый толстый в этом году, важно сообщил нам ледоруб. После того как снег расчистили, на льду делают зарубки. После рубят льдины на куски. Как только льдина отходит, ее отковыривают. Это кусок нужно запихнуть под лед, как чемодан под кровать. Для этого у моржей есть суровые багры. Перед тем как льдину засунуть куда подальше, они встают в позу «Сергей Бубка перед прыжком». Общими усильями, с криками, но без мата, мужики (их собралось человек 20) топят и заталкивают льдину под лед. Мелкие глыбы достают из проруби руками. После самодельным сачком вылавливают, как пельмени из кастрюли, остатки льда. Три часа работы — и прорубь готова принять заплыв.
Самое неинтересное — смотреть на пловцов. С таким же успехом можно стоять у кромки в бассейне, когда там резвится группа ветеранов.
Удивил один из участников — пришел с ластами. А так… Более 5 минут в воде — мало кто выдерживает. Поэтому все участники прошли через нас, как через строй, минут за 20. Припадков, судорог, истошных криков — ничего такого любопытного не случилось. Люди знали свое дело, на что шли. Это только потом, когда мы сидели в домике и отогревались, нам сказали, что главное — это традиция. По выходным в полдень приходить сюда и рубить прорубь сообща.