Такого сочетания талантов в одном человеке фантастика еще не видела. Были фантасты-сатирики, были фантасты-философы, были ученые, были популяризаторы науки среди фантастов, но чтобы все это в одном человеке — такого не было. И не стало с его смертью.
Одни знают Станислава Лема по Тарковскому, хотя его экранизацией философского романа «Солярис» сам писатель был недоволен — но концепция мыслящего океана, занимающего собой всю поверхность планеты и экспериментирующего с мелкими формами жизни, прилетевшими с планеты Земля, до сих пор вызывает восхищение. Другим ближе его Summa Technologiae, монументальный футурологический труд, в котором, кстати, писатель предсказал — еще в 1963-м! — виртуальную реальность, помимо прочего. Третьи любят цикл рассказов о пилоте Пирксе, жесткую производственно-космическую прозу с крепкой научной подоплекой, ну и так далее. А мы вспомним иную к ипостась автора, его «Сказки о роботах», его «Кибериаду» — задорные и фантасмагорические циклы историй о средневековье, населенном железными искусственными людьми — и о великих конструкторах Трурле и Клапауциусе. Их можно читать даже детям, но взрослый человек, рискнувший нырнуть поглубже, считает второй слой — а в нем сомнения самого Лема касательно существования морали в техногенную эпоху, невеселые, надо сказать, сомнения. Ну и, конечно же, это сатира высочайшего полета:
« Могучий король Болидар очень любил всякие диковинки и в собирании их проводил жизнь, забывая при этом иной раз и о важных делах государственных. Собрал он коллекцию часов, и были среди них часы пляшущие, часы-зори и часы-облака. Были у него чучела существ из самых дальних областей вселенной, а в особом зале под колпаком стеклянным находилось самое редкое создание. Homo Antropos именуемое, дивно бледное, двуногое; у него даже глаза были, правда, пустые, и король велел вставить в них два рубина великолепных, дабы Homo смотрел красным взглядом. Подгуляв слегка, приглашал Болидар самых желанных гостей в этот зал и показывал им страшилище.»
Но более того — в стилизованных этих сказках Лем подчас излагал в сжатой и доступной форме фрагменты собственных философских и футурологических идей — так, например, рассказ «Как Трурль и Клапауций демона второго рода создали, дабы разбойника Мордона одолеть» есть не что иное, как раздел «Выращивание информации» седьмой главы Summa Technologiae!
Есть еще совсем недобрые «Приключения Ийона Тихого», в которых Лем просто глумится над родом человеческим — и если ты, читатель, думаешь, что у не не было на то оснований, то ты оптимист , и я тебе завидую, а Лем был реалист и все про человечество понимал…
Лем написал в 1989-м статью «Стратегии паразитов, вирус СПИДа и одна эволюционная гипотеза», которую наука — а ведь он так ей был предан! — не заметила, может, и зря — кто знает, каким путем пошла бы борьба с новой чумой. А еще он первым из восточноевропейских писателей — еще в 1962-м! — отреагировал на «Лолиту» Набокова статьей «Лолита, или Ставрогин и Беатриче», в которой, в частности, писал, что книга эта «…является проблемой особой, из пограничья тех сфер, о которых я уже упоминал. Эта повесть находится на той неуверенной почве, которая отделяет триллер от психопатологической драмы.<…> И хотя попытки совмещения этих ужасно далеких разновидностей литературной продукции кажутся безумными, а экспериментатор на этом поле может лишиться как читателей-интеллектуалов, которые не захотят больше его читать, так и массовых читателей, ибо это еще чересчур сложно, — я бы отважился на такие гибриды сделать ставку».
Лем был прозорливым мудрецом, едким и циничным, но и добрым тоже. Это, мне кажется очень важным: быть добрым в совершенно не располагающую к этому эпоху непросто, особенно если тебя, львовянина по рождению и воспитанию, в силу еврейства едва не грохнули наци, а потом выперли из Львова Советы.
А он смог.