Обычно теории заговора затрагивают сферу политики, космос, НЛО или что-то еще более непонятное публике. Но есть и те, которые не касаются рептилоидов и Атлантиды. Одна из них — извечный вопрос: являлись ли Пушкин и Дюма одним и тем же человеком? Разбираемся, так ли это на самом деле, или это очередной плод фантазии массовой культуры.
Скрытые фигуры
Александр Пушкин и Александр Дюма, по имеющимся сведениям, оба хранили огромное количество тайн, о которых в будущем, вероятно, не узнает ни один человек. Говоря о первом, всплывает множество противоречий, волнующих историков до сих пор. Несостыковки в биографии, казалось бы, самого известного человека в русской литературе, стали поводом усомниться в данных, которые нам преподносили в школе и закрепляли в университетах.
Начнем с самого детства Пушкина. У историков вызывает сомнения то, каким именно образом поэт был зачислен в Царскосельский лицей. В 1811 году в престижное заведение набирали всего 30 человек: все они были потомками высокопоставленных лиц и проходили, на современном языке, по блату. Почему в потоке появился Александр из семьи нетитулованных дворян — неясно. Ведь сам Пушкин не раз сетовал на то, что его предки были гонимы, хотя служили отечеству верой и правдой. Как писал культуролог Юрий Лотман, в XVII веке предки поэта не поднимались на службе выше стольника — человека, занимающегося трапезами государя.
Следующим спорным моментом являются путешествия Пушкина. По словам Дмитрия Шеремецкого, президента «Народного Пушкинского фонда», известные приключения Александра по территории России в общей сумме составляют около 45 тысяч километров. Шеремецкий уверен: Пушкин, на самом деле, был разведчиком. Иначе сложно объяснить южную ссылку поэта в 1820 году. Юрий Лотман говорит, что для размышлений Александр не отправился в Сибирь только благодаря хлопотам своих друзей, среди которых был и Николай Карамзин. Однако Шеремецкий отмечает, что ссылка не выглядела как наказание, она была, скорее, заданием.
Он говорит, что до царя Александра I дошли слухи о масонских ложах, которые разместились на юге империи. Поэтому отправка туда Пушкина — не более, чем способ разъяснить обстановку. Именно к этому приводит текст подорожной:
По указу Его Величества Государя Императора Александра Павловича, самодержца российского и пр., представитель сего ведомства Государственной коллегии иностранных дел, Коллежский секретарь Александр Пушкин отправлен наблюдателем службы к Главному попечителю колонистов Южного края России Генералу-Лейтенанту Инзу. Посему для свободного проезда сей паспорт коллегией дан ему в Санкт-Петербурге мая 5 дня.
У Александра Дюма сложилась не менее загадочная судьба. Как и Пушкин, он являлся потомком темнокожих рабов — мулатом. Отец его, Тома-Александр Дюма был сыном хозяина плантации, маркиза Антуана Делиля Дави де ля Пайетри. Маркиз не очень-то баловал Тома-Александра, поэтому когда последний решил отправиться в армию, де ля Пайетри запретил сыну использовать свою фамилию. Тома-Александр взял фамилию матери — Марии-Сессеты Дюма.
Примечательно, что практически все сведения о детстве Александра Дюма-отца общественность узнала из его же творчества. Французскому писателю Андре Моруа, одному из немногих, удалось пролить свет на ранние годы Дюма. Например, он пишет, что маленький Дюма-отец был непоседливым, резким, иногда слишком грубым ребенком, который еле-еле мог усвоить хотя бы некоторые знания. Почему в таком случае в него поверил аббат Грегуар, который взялся его обучать — до конца не понятно. Сам святой отец отмечал, что Александр был дикарем по натуре и даже в изучении молитв не зашел дальше трех первых — «Pater Noster, Ave Maria, Credo».
Отдельный вопрос в биографии Дюма вызывает рождение его сына. Оно было окутано не меньшей тайной, чем жизнь самого Александра-отца. Официально матерью ребенка, появившегося на свет в 1824 году, считается Катрина Лабе, обычная парижская работница. Но и здесь есть параллели с жизнью Пушкина. Так, приверженцы мнения, что писатели были одним человеком, считают, что настоящей матерью была Амалия Ризнич — жена одесского банкира, часто бывающего в командировках. Согласно историческим справкам, именно в нее страстно был влюблен Пушкин, а в их пылком союзе — как раз в 1824 году — родился сын Александр. Предполагают, что Пушкин с помощью Ризнич хотел перебраться заграницу, однако Амалия желала другой судьбы. После родов ее здоровье ухудшилось, а супруг отправил ее с ребенком на лечение в Италию, где в 1825 году женщина умерла от чахотки. Сына Амалии и Александра также назвали умершим.
Парижский Пушкин
В середине 1820-х годов в Париже появляется молодой человек, объявляющий себя сыном того самого генерала Тома-Александра Дюма. Он начинает выпускать свои произведения: «Современные новеллы» (1825), «Генрих III и его двор» (1829) и «Польская башня» (1832). Тем не менее, в свет автор не выходит, отчего о его внешности и не знает общественность. В редакциях появлялись романы и новеллы, а пьесы от имени Дюма в театры приносил его близкий друг — Адольф де Лёвен. Именно благодаря его стараниям французы узнают о новой звезде литературы.
Не менее важным аспектом считаются почерки Дюма и Пушкина. На первом изображении — записи Дюма, предоставленные аукционным домом Hermitage Fine Art. На втором — самое известное изображение пушкинского черновика «Евгения Онегина». Некоторые уверены, что «почерк» Дюма — это всего лишь рука переписчика. Но возникает вопрос: как бедный потомок некогда известного генерала мог позволить себе нанять помощника? Об этом же говорит исторический журнал «Дилетант»: под своим именем Дюма за год писал гораздо больше, чем мог бы без перерыва успеть сделать самый успешный переписчик.
Когда Париж узнал о Дюма в 20-х годах, Александр Сергеевич находился в южной ссылке. Кто же тогда мог называть себя Александром Дюма и расхаживать по улицам Франции? Ответ хоть и не подтвержден, но очевиден — Лев Сергеевич Пушкин. Младший брат российского поэта был очень похож на Александра, кроме того, он ведал всеми литературными делами Пушкина и выполнял его поручения во время ссылки. Да и сам Лев был отличным писателем и обладал феноменальной памятью. Примечательно, что в биографической канве Льва есть пробел в несколько лет. Так, он был исключен из Благородного пансиона при Главном педагогическом институте в 1821 году и появляется в громких обсуждениях только в 1824 году, когда начинает работать в Департаменте духовных дел Министерства духовных дел и народного просвещения. Такая версия полностью отвечает на вопрос о том, как же Александр Пушкин мог одновременно находиться в ссылке и в Париже. Тем временем, Александр Сергеевич все чаще пишет друзьям о том, как хочет покинуть Россию.
Смерть или хорошо спланированное бегство?
После не менее загадочной смерти Александра I на престол заступает его брат Николай I. Он начинает контролировать ситуацию в империи настолько, что Пушкину становится все сложнее продумать план побега из России. Помогать совершить его вызывается библиофил, библиограф и близкий друг Пушкина Сергей Соболевский. Проживая в Париже, он заводит связи с высшими членами общества, среди которых был будущий сенатор Франции Проспер Мериме, активно интересующийся русской культурой и творчеством Александра Сергеевича. Однако и эти знакомства не помогают Пушкину свободно покинуть территорию России.
На этом моменте важно разобрать дуэль Александра с Дантесом и последующие похороны. Как утверждается, Пушкин стоял к противнику вполоборота правым боком — так, пуля задела не только артерии и кость в районе бедра, но и брюшную полость. По историческим данным, с 27 января по 29 января 1837 года Пушкин медленно умирал. Вопрос о том, насколько качественно проделали свою работу врачи, работавшие с Александром Сергеевичем, поднимался неоднократно. Например, в 1937 году отечественный хирург Николай Бурденко выступил с заявлением о том, что врачи сделали недостаточно для спасения жизни поэта. Здесь начинается самое интересное.
На форуме судебных медиков России в начале нулевых обсуждали эту тему, указав, что рядом с раненым находились квалифицированные специалисты. Николай Фёдорович Арендт был участником Отечественной войны 1812 года, он являлся доктором медицины и профессором. Вместе с ним у Пушкина был Иван Тимофеевич Спасский — профессор Медико-хирургической академии. Владимир Иванович Даль имел опыт военного лечения и изучал физиологию. Посещали поэта заслуженный профессор Императорской медико-хирургической академии Илья Васильевич Буяльский и доктор хирургии Христиан Христианович Соломон. Несмотря на то, какие известные люди провожали Пушкина в последний путь, историю болезни никто не вел. О последних часах жизни поэта известно только по воспоминаниям самих врачей и близких друзей умирающего.
Тело Пушкина убрали спустя примерно 45 минут после того, как зафиксировали его смерть. Боящийся новой волны вольнодумцев Николай I, поручил похоронить поэта в Пскове. А людей, желающих посетить похороны, обманули и назвали местом церемонии отпевания Исаакиевский собор. Об этом рассказывает историк литературы Александр Васильевич Никитенко. Гроб с Пушкиным хранился в подвале до 3 февраля 1837 года — именно тогда его отправили в Псков.
В 1953 году под предводительством директора пушкинского музея-заповедника Семена Гайченко были проведены реставрационные работы памятника Александру Сергеевичу. Специалисты обнаружили двухъярусный гроб, в верхнем отсеке которого располагались два скелета — пожилых мужчины и женщины. Однако и здесь русского поэта не оставили без загадок: все члены реставрации подписали договор о неразглашении других деталей процесса.
Была ли подмена на самом деле
До тех пор, пока историки официально не признают факт того, что Пушкин и Дюма являлись одним и тем же человеком, сложно говорить что-то определенное. Действительно, многие доказанные факты сходятся, а взрослого Дюма-отца называют «раздобревшим, располневшим» Пушкиным. Тем не менее, предстоит еще немало работы, чтобы эта версия была публично признана. Хотя прорывы в изучении вопроса уже намечены. Одним из приверженцев этой теории выступает российский биолог Николай Лазаревич Векшин. В 2020 году он опубликовал научную работу под названием «Был Пушкин, стал Дюма». По последним данным, ученый работал в Институте биофизики клетки РАН. Вряд ли такое авторитетное место можно назвать точкой сбора любителей теорий заговора.
Однако российскому научному сообществу предстоит проделать немало работы. Уже упомянутый нами Дмитрий Шеремецкий убежден, что начинать поиски следует в архивах Министерства иностранных дел и Военно-историческом архиве. Сейчас дело Пушкина-Дюма все еще находится на стадии изучения.