Без боллитры не обойдешься
Предварительно купил в «Армении» тутовый арцах, предчувствовал: без арцаха будет хуже. Выпил за кулисами с фантастами и немедленно выпил снова. Бутылку спрятал за подвернувшуюся дверь. В двери входили первые гости, подрагивающе смотрели на игристое. Выпил игристого.
Вернулся за кулисы. Зал заполнялся, в первом ряду — одинокий, как гражданин Кейн — сидел авторитетный депутат Скоч («отец семерых детей, в армии писал стихи»), дающий в каждой номинации по миллиону. А рядом со мной, у рояля, волновалась тановщица. Молодой человек погадал ей на книжке: выпала фраза, что всех победим. Девушка захватила книжку и впорхнула, босоногая на сцену. Села, стала читать про себя. Потом, видимо, дошла до порнографического фрагмента — стала изгибаться по-всякому, отбросив книжку подальше.
Вышли четыре поэта, на экране показали их торжественные речи, заранее записанные. «Я рад, что горькая чаша превратилась в солнечный бубен», — сказал поэт Иванов, которые пишет свою фамилию исключительно как Iванiв. Но премию ему несмотря на это не дали. Вобще поэты смешные. Я был на их семинаре в гостинице «Юность» за день до церемонии — в комнате сидели эти четверо и член жюри Шубинский. Он сказал: «Я предлагаю построить нашу работу следующим образом: сначала мы часа три поговорим вообще о текущем состоянии литературы, потом сделаем перерыв, а после него вы разобьётесь на пары и поговорите друг с другом о творчестве друг друга». А поэт Иванов всё старательно записывал себе на диктофон в нетбуке.
Началась малая проза. «Нам нужна новая пролетарская литература! — говорил с экрана будущий лауреат с ревфамилией Бабушкин. — Литература упрёка!» Показали меня, заметил, что очень плохо выгляжу. Вышли на сцену, женщина из программы «Время» открыла конверт.
Мне, как и другим проигравшим, подарили айпад. Очень, конечно, нужная писателю вещь, с виртуальной-то клавиатурой
Ушли за кулисы толпой: драматург просил арцаху, остальные присоединились. Дальнейшее помню пятнами. В конце все вместе вышли на сцену, ведущая Светлана Устинова сказала, что мы лучшие. А может, не сказала.
Собравшиеся писатели и поэты в это время уже осваивали фуршет — затем и пришли. Когда мы спустились, они уже толклись у столов, как свиньи у кормушки. Хваткие творческие руки вмещали каждая по три бокала с креветочным коктейлем. На их счастливых тарелках громоздились голубцы и овощные шашлыки, нарезка мясная, рыба в тесте — и ломти ананасов сверху. «Я тут услышал, — сказал киевский рассказчик Матковский, — как официант своей девушке по телефону говорил: приду поздно, трэш-пати». Мы с Матковским дёрнули, потом цапнули, в общем, быстренько накидались — и покинули волшебный мир боллитры.
Это писатели называют так литературу, которую считают большой.
