Принудительная психиатрия в России. Как система устроена изнутри

Здоровье психики — дело очень тонкое, и, пожалуй, ни один человек не застрахован от подобных проблем. Трудно спорить с тем, что утратить рассудок — это очень страшно. Но порой куда страшнее выглядит русская психиатрия. Не даром «желтый дом» часто оказывается местом действия в триллерах и ужастиках. Мало кто догадывается, сколько на самом деле общего у жуткого кино и реальности.

Принудительное лечение

В нашей стране отправить к психиатру могут насильно. И оснований для этого предостаточно. До недавнего времени для этого требовалось исключительно заявление от родственников или других людей, которых сильно обеспокоило твое состояние. Закон о психиатрической помощи был принят в 1992 году: согласно ему, больного человека помещают в психиатрическую лечебницу, где окончательное решение о принудительной госпитализации принимают медики. После чего больному в обязательном порядке должен быть предоставлен документ о согласии — однако выбор этот очень безальтернативный, поскольку в случае отказа врачи обращаются в суд, который имеет полное право дать свою санкцию на принудительное лечение. На практике суды не отказывают врачам никогда.

В чем подвох? Казалось бы, все логично. Человек с психотическим расстройством может быть действительно опасен для окружающих, он страдает и не отдает отчета в своих действиях, ему нужна помощь. Но вновь эксперты заговорили о возвращении советской системы карательной психиатрии, и вот почему.

Как известно, ни один закон в мире не соблюдается безукоризненно. Так же обстоят дела с законом о психиатрической помощи. До 2018 года ходатайствовать в суд с просьбой о госпитализации в психиатрическую больницу мог только врач, однако, по словам некоторых правозащитников, очень часто это пробовали сделать прокуроры. Раньше у них не было полномочий на такие действия, однако президент России Владимир Путин 19 июля прошлого года подписал закон, который разрешил прокурорам добиваться принудительной госпитализации человека в обход врачей. Если оценить масштаб возможных последствий, а также авторитет фигуры прокурора в масштабах отдельно взятого региона или района, то такая власть выглядит пугающей. Разумеется, можно оспаривать подобные прокурорские решения в суде. Но сам факт того, что подобный закон существует, уже говорит о многом.

Принудительно госпитализировать могут любого: и человека с установленным ранее диагнозом, и того, кто не наблюдался у психиатра. По сути, роль играет только внешняя, субъективная оценка состояния человека: если лично прокурор или же бригада скорой помощи сочтет, что ему пора лечиться, то он будет направлен на лечение.

Важно также отметить, что принудительному лечению «по требованию прокурора» могут быть подвергнуты не только психически больные люди, но и пациенты с туберкулезом. Почему-то закон ставит их в один ряд.

В наручники

И как же проходит принудительная госпитализация? Те, кто пережил подобное, охотно делятся историями, в которых есть повторяющиеся, пугающие эпизоды.

Во-первых, при недобровольной госпитализации часто присутствуют сотрудники полиции. Они имеют на это полное право согласно закону: чтобы оказывать содействие в обеспечении безопасности медиков, окружающих и самого больного. На деле же нередки случаи превышения должностных полномочий — все мы понимаем, о чем речь. К тому же присутствие людей в форме для пациента в остром состоянии — лишь дополнительный стресс. Одна из женщин, которую подвергли принудительной госпитализации, рассказывала изданию «Настоящее время»:

«Для госпитализации нужно было снять с себя украшения. Сережки снялись легко, а кольца с меня снимали с большим трудом — это было очень тяжело эмоционально, как будто меня задержали и везут в тюрьму».

Самый частый предмет злоупотребления — физическое стеснение человека. Закон дает медикам право связывать больных и ограничивать их передвижения — но исключительно в том случае, если они представляют опасность для окружающих или могут себе навредить. Однако в законе нет ни четких формулировок о продолжительности применения таких изуверских мер, ни каких-либо конкретных пояснений и ограничений, что и оставляет огромную лакуну, которой очень любят пользоваться не только медики, но и сотрудники мест заключения. Европейский Комитет по предотвращению пыток и бесчеловечных или унижающих достоинство видов обращения и наказания еще в нулевых предъявлял очень много претензий к нашим психиатрам — но их это не останавливает.

Связывание осуществляется с помощью ткани или ремней либо на специальных кроватях с ремнями. В одном из материалов мы уже рассказывали, что такое «положить на вязки»: человека привязывают к койке и могут держать так в течение нескольких дней, а в некоторых случаях — недель. При этом его ограничивают в пище, не меняют постельное белье и не разрешают посещать туалет.

Часто психически больного человека отправляют в машину скорой помощи в наручниках, как преступника. При этом он не представляет никакой опасности ни для окружающих, ни для самого себя — зачастую, даже находясь в состоянии бреда, больной совершенно беспомощен. С этим столкнулась одна из активисток сообщества «Психоактивно», Саша Старость. Другие права пациентов тоже не соблюдаются: например, их вынуждают надевать больничные пижамы, хотя, по закону, они имеют право находиться в палатах в своей одежде.

Инструмент репрессий

История психиатрии как инструмента наказания в нашей стране обширна и очень страшна. Приводятся разные цифры, но по данным Международного общества прав человека, от рук психиатров-тюремщиков в Советском Союзе пострадало около двух миллионов человек.

В советские «больницы» для принудительного лечения попадали, как правило, неугодные режиму люди из среды интеллигентов. При этом лекарственные препараты использовались не в качестве методов лечения, а как инструменты пыток. Опишем несколько.

Сульфозин. Взвесь серы в персиковом масле, применявшаяся для так называемой пиротерапии. Инъекция сама по себе очень болезненная, но ее последствия куда страшнее. Температура тела поднимается до критических 40-42 градусов, человек испытывает испепеляющие боли во всем теле — выжившие после подобного описывали, что «все горит огнем изнутри». Страдания могут длиться достаточно долго, до нескольких суток. Пытка сульфозином была настолько невыносимой, что многие пациенты боялись одного упоминания препарата.

Инсулин. Белковый гормон поджелудочной железы, регулирующий углеводный обмен в организме. Сложно представить, но то, что способно спасать жизни, может также служить инструментом издевательств. Привязанных к кроватям пациентов, которые сопротивлялись, зная, что их ожидает, насильно вводили в инсулиновую кому. При этом они мучились от неутолимого голода и корчились в судорогах, обливаясь потом. Репрессированный советский литератор Юрий Ветохин подробно описал, как санитары издевались над заключенными с помощью инсулиновых уколов:

«Введенный в организм голодного человека (утром нам умышленно не давали есть), инсулин уничтожает запасы сахара, накопленные в организме, и мозг остается без питания. Человек теряет сознание и медленно умирает. Нас заставляли умирать ежедневно с 8 утра до 12 дня. Какие необратимые органические изменения происходили в организме во время этого медленного умирания, какие части и какие функции мозга безвозвратно гибли — никто не знает, и никто из врачей этим не интересовался. Я слышал о том, что инсулиновые шоки убивали самые деликатные и самые тонкие функции мозга: воображение, изобретательность, поэтичность».

Электросудорожная терапия. Метод лечения электрическим током, практиковавшийся в прошлом веке. Эффективность его не раз опровергалась, а побочные эффекты зачастую были слишком фатальными для пациентов. Писателя Эрнеста Хемингуэя лечили с помощью ЭСТ, после чего он утратил память и способность к творчеству, что и привело к суициду. Процедура проводилась так: пациента пристегивали ремнями к креслу или койке, после чего с помощью специальных электродов фактически били током в районе височных костей. ЭСТ практикуют и сегодня, но, в отличие от карательной психиатрии СССР, под наркозом или с использованием анестетиков, так как процедура действительно болезненная. Тогда же целью «врачей» было не лечение, а причинение страданий пациенту, подавление его воли и унижение.

Мир знал о том, что происходило все эти годы за железным занавесом. Всемирная психиатрическая ассоциация, осведомленная о карательной психиатрии в СССР, в конечном итоге не захотела иметь ничего общего с подобной системой. В 1983 году Всесоюзное научное общество невропатологов и психиатров вышло из ее состава.

Теперь, казалось бы, Союзов уже нет, а репрессии с психиатрами в кровавых халатах — далеко в прошлом. Однако так ли это? Страшно признавать — но вопрос открытый.

Продолжение следует: сделаем из тебя дурака

Психиатрические отделения больниц УФСИН, которые часто функционируют в непосредственной близости от колоний, — места, по признаниям заключенных, куда более страшные, нежели просто тюремная камера. Есть множество рассказов людей, прошедших через эти застенки, — и они пугают намного больше, чем любая крипипаста про городского маньяка. Подобные места регулярно оказываются в фокусе внимания уполномоченных по правам человека и правозащитников — но потоки жутких рассказов о пытках, изнасилованиях и избиениях не прекращаются.

Уголовно-исполнительный кодекс содержит статью №18 под названием «Применение к осужденным мер медицинского характера». Там указано, что в случае если отбывающий наказание человек окажется психически нездоров и при этом его поведение представляет опасность для окружающих, то администрация колонии имеет право обратиться в суд, чтобы получить разрешение на применение «принудительных мер медицинского характера».

Оговоримся, как это должно работать. Представим, что условный зэк начинает нести бред, галлюцинировать, пытается выцарапать сокамернику глаза, крича при этом, что в них он увидел отражение сатаны, на общем построении раздевается, пытаясь изнасиловать надзирателя и задушить его куском от тюремной робы. Вот такое лицо действительно представляет для окружающих опасность и нуждается в лечении.

На самом деле, все происходит совершенно по-другому. Как и в случае с недобровольной госпитализацией, закон или работает неправильно, или соблюдается не всегда.

Нашумевшие случаи происходили не так давно в Омской области, где сразу несколько заключенных, выйдя на свободу, ходатайствовали о грубейших нарушениях со стороны сотрудников УФСИН. Меры карательной психиатрии применялись к ним в качестве наказаний и издевательств. Двух мужчин, Владимира Халилова и с Алексея Щербоноса, сотрудники колонии без решения суда отправляли «на лечение», где оба подвергались жестоким пыткам. Халилов рассказывал в интервью «Новой Газете»:

«Сотрудники администрации неоднократно отправляли меня в ОБ-11 в психиатрическое отделение, якобы я сумасшедший, где меня привязывают (абсолютно здорового и спокойного человека) к кровати, якобы я буйный, и начинают насильно, без моего согласия, ставить мне по три укола в день, от которых мне было очень плохо, шла кровь из носа и сильно билось сердце, стали отказывать почки. Когда отказывали почки, я терял сознание. Мне было поставлено 50 уколов, от которых я чуть не умер. Также меня избивали и заставляли подписывать бумаги о согласии на лечение в психиатрическом отделении. Врач-психиатр Шарапова О.Н. поставила мне незаконно диагноз «эмоциональное расстройство личности», не имея на то никаких оснований».

Стоит отметить, что диагноз «эмоциональное расстройство личности» (F60) в карательной психиатрии сегодня вытеснил советскую «вялотекущую шизофрению». Медицинское описание заболевания содержит столько странных, размытых и неточных формулировок, что предоставляет тюремным психиатрам возможность заклеймить этим расстройством кого угодно: агрессия, «заметная дисгармония в личностных позициях и поведении», импульсивность, «минимальная способность планирования». Что угодно может стать поводом для подозрений: оскорбление сотрудников, нарушение режима, личная неприязнь или политические взгляды осужденного.

Попав в психиатрическое отделение, здоровые люди подвергаются насильственному приему препаратов, которые оказывают неизгладимое воздействие на организм и психику. Среди них — мощные нейролептики, например, аминазин. Симптомы, которые описал Владимир Халилов, очень похожи на побочные эффекты от этого нейролептика: нарушения сердечного ритма, головокружения, дизурия. Аминазин провоцирует у пациентов абулию — полное отсутствие воли, сильную депрессию и ипохондрию.

Кроме этого препарата пациентов наказывают уколами галоперидола. Этот антипсихотик применяется при шизофрении, и его побочные эффекты не менее ужасны, чем у сульфозина: боли, судороги, тошнота, непроизвольное мочеиспускание, нарушения сердечного ритма. Некоторые заключенные не выдерживают дозировок препарата и умирают.

Как и в колониях, пациентов, содержащихся в больницах УФСИН, бьют и подвергают другим наказаниям. Здесь существуют карцеры, которые на жаргоне зэков называют «резинками» — из-за стойкого запаха в помещении. Раздетый догола человек (всю одежду и обувь снимают, чтобы заключенный не удавился с ее помощью) может пробыть в неотапливаемом, темном помещении несколько суток. Освобожденные рассказывают и о другой распространенной практике: чтобы отправить человека из колонии в психиатрическое отделение, ему подсыпают в еду неизвестные вещества, от которых нарушается координация, речь, способность связно мыслить. В таком состоянии людей избивают, душат, нередко угрожают изнасилованием, заставляя подписывать бумаги. Бывший заключенный из Владимирской области, Алексей Щепетов, рассказывал о подобной практике:

«У меня головокружение, все плыло. Они обрили меня наголо, продолжали бить, догола раздели и сказали: «Сейчас мы будем тебя здесь иметь…» К этому времени у меня синяк расплылся во все лицо. Ощущаю, что меня подвесили за руки к душу. Я вишу, и они меня душат и бьют током. Я опять потерял сознание. Потом очнулся в больничке. Когда они меня несли в больницу в ИК-3, два укола сделали, и опять я за что-то расписывался. Оказалось, что я соглашаюсь на лечение, хотя я этого ничего не помню».

Здоровые люди возвращаются из мест заключения искалеченными, больными и травмированными на всю жизнь.

Вместо послесловия

«Нет никаких правовых оснований считать, что сегодня в России применяются методы карательной психиатрии (доказательством чему служит хотя бы отсутствие соответствующих исков, удовлетворенных ЕСПЧ). В России запрещены какие бы то ни было эксперименты по воздействую на психическое или физическое здоровье граждан, чем мы выгодно отличаемся от большинства даже цивилизованных стран мира», — утверждает Российское Агентство правовой и судебной информации. Верить им или нет — решать только тебе. «Вас там не было, успокойтесь», — назидательно добавят они. А мы ответим: не дай бог.