Устроить сцену: Мое сердце биться перестало
— Это твое пианино тебя так пришибло? Прекрати немедленно!
— Со мной все в порядке. Я не подавлен. Меня распирает! Я чувствую себя фантастически! Ты ничего не понял…Для меня это важно, я отношусь к этому серьезно.
— И много ты заработаешь на этих пианинах?
— Не на пианинах, а пианино. Это не коммерция. Я тебе об искусстве, а ты о деньгах.
— А нам какая от этого выгода?
Тома — нетипичный француз. Он не засиживается в кафе, претенциозно сжимая Gauloises, не читает Le Monde и не поедает круасаны после посещения галерей. В дневное время он продолжает дело своего молодящегося батюшки, промышляя темными делами, связанными с недвижимостью. Бьет кого надо, запускает крыс и прочие конкурирующие формы жизни в жилые дома с "проблемными жильцами", прикрывает своего напарника по бизнесу в то время, как он трахает девиц за спиной у своей красавицы жены,которую Тома, в свою очередь, страстно вожделеет. В общем и целом, — не скучает наш герой. В то же самое время он истинно любит музыку, любит фортепьяно. Как-то раз, наткнувшись на импресарио своей покойной матери — пианистки, в душу к этому французу закралась тайная мечта давать концертные представления. Довольно дикая фантазия с учетом того, что он десять лет как не играл. И вот этот угловатый, запредельно нервный персонаж, зачастую срывающийся в понятной только ему истерии, решается на неожиданный и неуместный для его реалий поступок — он будет брать уроки игры на фортепьяно у кореянки, не знающей ни слова по французски, чтобы в первый раз в своей жизни делать то, что заставляет его бандитскую душу пускаться в пляску святого Вита.
Эта нешаблонная по своему сюжету картина Жака Одиара, одного из мамонтов французского кинематографа, удивительно лирична и в то же время как будто поломана.
Ну а как еще совместишь преступность и искусство. Весь фильм — это один персонаж. Только его мы видим в дрожащей камере режиссера. Видим его трансформацию из невротичного криминального элемента со всеми признаками шизопатии в музыканта, в человека тонкой душевной организации. Жак Одиар показывает это через незамысловатый момент в фильме, когда его пальцы, поначалу такие грубые и неподатливые, служащие только для того, чтобы наносить увечья средней степени тяжести, превращаются в орудие искусства. Они сохраняют свою уверенность, но приобретают естественную плавность, которой так недоставало душе Тома. На протяжении всего фильма постоянно происходит столкновение противоположностей. Во всех сюжетных переплетениях. Тома — его отец, — два абсолютно разных человека, но все-таки дополняющие друг друга. Тома и фортепьяно, которое он не без истошного надрыва пытается покорить, как и жену своего друга. Тома и умиротворенная кореянка-учительница, которую он всегда понимает, несмотря на то, что они говорят на разных языках. Тома музыкант и Тома бандит.
Ромен Дюри, любимец женского пола и обладатель невероятного магнетизма, справился с главной ролью на ура
Наделенный животной во всех пониманиях внешностью, он и в других картинах исполнял схожие по характеру героя роли. Тут Одиар попал в яблочко. Как вобщем-то и всегда. Ну а композитор Александр Деспла прекрасно завершает всю панораму.
Несмотря на то, что награды в кинематографе, как и литературные, — одна сплошная политика, Серебряного Медведя на Берлинском кинофестивале, премию Сезар и награду Британской академии эта картина получила совершенно заслуженно. Так что прикупите вина, берите своих дам/мужчин/животных/самих себя под ручку и посмотрите этот великолепный фильм. И не бойтесь,эта история не для плаксивых кисейных барышень.
