Страх, разврат и постмодерн: 7 писателей, с которыми не стоит знакомить детей

Можно долго выбирать в книжном магазине чтиво по душе и уйти, так и не найдя ничего подходящего. Особенно если выбираешь книгу для ребенка, ведь его интерес к чтению, скорее всего, не так высок, а вкусы — специфичны. Далее мы представим писателей, которые точно не подойдут для раннего чтения, — их лучше приберечь до наступления совершеннолетия.

Слишком страшно для детей

Говард Лавкрафт

Кто из нас в детстве не любил страшные истории? Для многих первым литературным кумиром был Стивен Книг, у кого-то сборник советских страшилок про гроб на колесиках или пиковую даму на долгое время остался в памяти. Если же ты в детстве увлекался творчеством Говарда Филлипса Лавкрафта, то о мире ужасов знаешь чуть больше и вряд ли боишься темноты. А может, и наоборот: темнота — твой главный враг, ведь она оставляет слишком много простора для фантазии, как и произведения Лавкрафта. Особенность его литературы в том, что она открывает перед тобой то, с чем ты не готов столкнуться, потому что автор это еще не описал. Хтонический ужас и таинственные культы, детективные расследования и готические руины, поиски дьявола и встречи с Ктулху, Дагоном и Йог-Сототом. Если совсем уж кратко, то в книгах Лавкрафта ты столкнешься с древним и неизвестным ужасом в мрачных локациях. Даже российские рэп-исполнители популяризируют как могут произведения Лавкрафта:

Алистер Кроули
Этот автор не настолько известен широкой публике, но в некоторых аспектах он определенно превосходит Лавкрафта. Особенно это касается его степени погруженности в мистику. Если у первого некоторые черты творчества были связаны с его психическими расстройствами, то у второго ужасы в произведениях рождались из личного опыта. Алистер Кроули увлекался оккультизмом и сатанизмом, он был членом многих специфических организаций, а при жизни имел достаточно обоснованный образ аморального человека из-за своей страсти к наркотикам, распутству и, конечно же, демоническим ритуалам. При жизни он успел создать свое учение — телема, суть которого можно уловить, прочитав его основной принцип: «Твори свою волю, таков да будет весь закон».

Слишком откровенно для детей

Маркиз де Сад
Если есть в истории литературы тот писатель, который больше остальных ассоциируется с откровенностью в произведениях, то, скорее всего, это будет Маркиз де Сад, чья фамилия стала нарицательной, потому что слово «садизм» по мановению руки сексолога Рихарда фон Крафта-Эбинга было образовано именно от фамилии этого французского автора. Маркиз де Сад был человеком достаточно свободных взглядов, он отрицал любые рамки морали, особенно если они были связаны с религиозными учениями. Высшим стремлением он считал удовлетворение потребностей личности, а также не стеснялся мысли об убийстве, если оно касалось сокращения популяции человеческой расы в целях экономии ресурсов. Своего читателя он шокирует не только прогрессивными взглядами и скандалами из своей биографии (которых было достаточно), но и различными проявлениями жестокости, порнографическими сценами, изображением содомии и, разумеется, садизма в своих произведениях.

Пьер Гийота
Неудивительно, что последователем литературы де Сада стал еще один француз. Пьер Гийота, родившийся в 20 веке, в творчестве проявлял интерес, схожий со вкусами своего знаменитого соотечественника. Гийота любил изображать насилие, сексуальные акты и расширять границы человеческой свободы своих литературных персонажей. А также ширить возможности самих произведений: его роман «Эдем, эдем, эдем» написан одним предложением. Начало предложения — начало книги, а точка — его конец. Этот же роман находился под запретом во Франции на протяжении 11 лет (не из-за этой его особенности, а потому что он был слишком откровенным). В другом своем романе «Проституция» этот автор ведет повествование с использованием раздробленного на звуки полуфранцузского языка, где вместо обычного текста читателя встречает каша из звуков, которая при этом должна рассказать непростую историю алжирского мальчика-проститутки.

Ирвин Уэлш

Один из самых знаменитых литературных извращенцев современности. От его влияния детей нужно уберечь не только в книжных магазинах, но и ограничив доступ к некоторым фильмом. По произведениям этого известного шотландского писателя были сняты следующие знаковые картины: не особо известные «Кислотный дом» и «Экстази» и культовые в самом полном понимании этого слова «Грязь» и «На игле». Типичные маргинальные представители рабочего класса из Шотландии разных возрастов употребляют наркотики, сталкиваются со СПИДом и пытаются справиться с условиями взрослой жизни второй половины 20 века. Вот такая примерная мизансцена произведений Ирвина Уэлша. Кроме работы в лоб писатель пробует сталкивать читателя и с более тонкими материями, как в романе «Кошмары аиста Марабу», где приходится отсеивать бред больного от его реальных воспоминаний, которые были наполнены все теми же проблемами из 60-х годов прошлого века.

Слишком сложно для детей

Томас Пинчон
Школьная программа современных учебных заведений откровенно перегружена — дети не успевают освоить весь объем из фонда российской классической литературы, а уж понять — тем более. Разобраться в произведениях такого автора, как Томас Пинчон, у них вовсе нет никаких шансов. У многих взрослых, впрочем, шансы тоже не особо велики. Томас Пинчон — памятник постмодерна американской литературы в 20 веке. Ты можешь не читать его произведения, сказать, что он гений и новатор, а ты мало что понял, и все — ты принят в тусовку интеллектуалов. Уверен, что мало кто действительно смог дочитать его «Радугу тяготения» и уж тем более разобраться в ней. Если все-таки невмоготу и хочется познакомиться с творчеством этого таинственного писателя (никто даже толком не знает, как он выглядит), то попробуй сначала посмотреть фильм «Врожденный порок», который снят по одноименному роману Томаса Пинчона. Там тоже можно запутаться.

Даниил Хармс
С Пинчоном трудно подружиться, потому что это постмодерн, где все скомкано, скручено, а потом разветвляется и, скорее всего, никогда не соберется снова. С Даниилом Хармсом сложно подружиться, потому что тебе кажется, что ты его понял, а потом уже не уверен, а затем думаешь, хотел ли он тебя «обмануть» или это получилось само собой. Хармс — царь российского литературного абсурда, чье творчество было спрятано во времена советской власти (его высказывания носили откровенно антисоветский характер) и открылось читателю только в 70-х годах. Он не был постмодерном в свое время, но уж точно показал, каким он будет через несколько десятилетий после его смерти.