А ты прекрасна без извилин

Не раз мне доводилось слышать нелестные отзывы о женском рассудке, а также бытовые теории относительно физических аномалий содержимого хрупких головок. Да что скрывать, и я время от времени усаживаю на противоположные стороны качелей два испокон века дружных словечка: «бабы» и «дуры». И пускай на соседней площадке резвится парочка «мужики — козлы», мне, признаюсь, нет никакого дела до отвлеченных зоологических метафор. Мне надо знать, есть ли настоящий повод для этого аттракциона, и если да, то я требую аргументов и фактов! А мне суют анекдоты и фейки.

В поисках истины я подступил к своему приятелю, который поссорился недавно с женой, да так, что уже которую неделю они живут врозь.

— Ну? — схватил его за рукав. — Дура она?

— А тебе зачем? — насупился он. — Писать будешь? Ну вот ты напиши, что она прекрасная женщина, очень умная — академик! А не то, знаешь, и мне влетит, и тебе на орехи достанется.

Так всегда, стоит лишь заговорить о реальных примерах.Самому мне до некоторых пор не приходило в голову различать умственные способности по половому признаку.

Я пребывал в счастливой уверенности в том, что прав Шопенгауэр, считавший, что «кроме идиотов на свете почти никого нет»

Глаза на истинное положение вещей раскрыла мне, между прочим, женщина, преподавательница МГУ, готовившая меня к вступительному сочинению. Проходили как раз «Горе от ума». «Софья начертана неясно, — нараспев цитировала репетиторша отзыв Пушкина о пьесе. — То ли блядь, то ли московская кузина». На мой вопрос, что вольнолюбивый поэт разумел под вторым определением, она уверенно отозвалась: «Да то и разумел, что Софья идиотка. Как и все женщины вообще». И, порывшись в шкафу, трещавшем от натуги и старости, достала маленькую книжонку и вручила мне — это был «Пол и характер» несчастного австрияка Отто Вейнингера.

«Женщина не обладает ни глубоким, ни высоким, ни острым, ни прямым умом. Она скорее прямая противоположность всего этого. Насколько мы видели, к ней вообще неприменимы признаки интеллектуальности. Она, как целое, представляет собою отрицание всякого смысла, она — бессмысленна», — писал в начале прошлого века венский задрот Отто и тут же добавлял: «Но это еще не означает, что она слабоумна. Наоборот, там, где дело идет о достижении близких ей эгоистических целей, Ж проявляет гораздо больше хитрости, расчета, «сметки», чем М. Женщина никогда не бывает так глупа, как иногда мужчина».

Ходят слухи, что, несмотря на последнюю оговорку, после публикации маленькому, безобразному на вид австрийскому еврею совсем не стало жизни от обезумевших эмансипе, которые принялись всюду преследовать и зло поносить его. Однажды, дойдя до белого каления, он снял на последние деньги гостиничный номер, где от сифилиса умер Бетховен, и благополучно застрелился.

Пример злобного венского очкарика стоит у меня перед глазами, поэтому я и стараюсь осторожничать, предоставляя вместо себя говорить другим.

Вот, к примеру, другой мой приятель, который вроде не ссорился с женой (по крайней мере, пока), затеял странную коллекцию, которую назвал «Дневником ТП (тупой пизды)». В нее он собирает женские фейсбучные статусы такой концентрации незамутненного восторга и невинности, что становится неловко.

«Проснулась, умылась, нарядилась и пошла… УКРАШАТЬ СОБОЙ МИР!!!)))) И это не нескромно. Потому что, как у Чехова, все должны быть прекрасны».

«Вместо резиновых сапог «Пуччи», которые прямо-таки становятся вещью must have (спасибо Асе Кулебякиной), я надела длинную юбку и свитер грубой вязки, в котором еще утром мне было жарко».

«Иногда нужно просто есть суши и общаться, сидя на подоконнике».

«Я — летучий Бабошко:)))))) Так назвал меня Он))))»

«Мужчины как… Тушь… Они также смываются при первом проявлении слез эмоций…)))» и т.д. и ТП.

По крайней мере, это смешно. Но есть иная, жутковатая крайность, которую мы видим намного реже. Не потому, что она редка, а оттого, что эта оконечность женского безумия пребывает в сумраке социопатических девиаций. Живым мужчинам эти мрачные существа в юбках в пол предпочитают мертвых, желательно в твердой обложке. Они начинают с насмешек над мужским (да и своим) естеством с амбициями Жермены де Сталь и Софьи Ковалевской, а кончают в однокомнатной квартире в Бескудниково в обнимку с дряхлым котом. Да и черт с ними.

Вероятно, не стоило бы мне сейчас говорить об этом, но раз уж я с самого начала заехал на эту скользкую дорогу, поворачивать поздно. Есть между мужчинами одна неофициальная теорийка касательно курчавых женских мозгов. Мы передаем ее друг другу в момент сакрального обряда, когда в одной руке стопка, счет которой давно не ведется, в другой — крепкий в пупырышках огурец или в свете лампы сверкающий слизью гриб (да-да, дражайшие суфражистки, тут и там — фаллические символы).

Суть проста: мозга у женщин нет

Точнее сказать, как орган он наличествует, но это — бутафория, симулякр, фата-моргана! Как же они движутся, едят, говорят и узнают о скидках в супермаркетах? И вот тут кроется самое главное. Вместо известного количества серого вещества, заключенного в разрозненных черепных коробках, ими управляет Единый Телочий Разум. Некая субстанция, подающая откуда-то из параллельного мира команды окружающим нас (все более плотным кольцом) феминам, и лишь для виду придающая отдельным единицам видимость характера и различных уровней развития.

Что на уме у этой неведомой, пугающей монады? Как знать!

Даже Вейнингер чувствовал нечто подобное, но, хотя и был зануда и ботаник, ответа так и не нашел: «Не кроется ли в основе женщины, несмотря на всю ее бессмысленность и ничтожество, определенная задача в мировом целом? Живет ли она во имя какой-нибудь миссии, или ее существование одна только случайность и насмешка?»

Да я-то откуда знаю?!

Иллюстрации: Linda Navagi