Секс

Разница в возрасте или 31-я весна

Кристина Волкова Кристина Волкова
18-летние… Они свежи и хороши. Но когда мы были в их нынешнем возрасте – мамы вели их в первый класс. Наш первый секс и первое похмелье пришлось на их утренники и чаепития. Мы учились жить и решать, с болью перегрызая пуповину, мы переживали свою «избранность», затирая до дыр диски «Снайперов» — а они, высунув язык, писали «Жи» и «ши» через «и»! И о чем с ними заниматься сексом?

Есть такой фильм из недавних, называется «Рассказы». Он состоит из нескольких историй, не связанных друг с другом, но объединенных общей идеей: это все может происходить с каждым из нас. Так вот, один из этих рассказов повествует о некоем харизматичном дяденьке лет сорока, который теряет голову от очаровательной двадцатилетней особы. У них случается безупречное первое свидание: ночной город, шампанское на мосту, все дела; за ним следует сумасшедший секс – у мужика рвет крышу все сильнее. Счастливый, он полу-спит на работе, счастливый мчится вечерами к своей пассии; снова бесконечная ночь, снова утро вдвоем, и ее глаза — без следов бессонницы, потому что ей двадцать!

Но тут они начинают разговаривать. И все летит к чертям. Потому что оказывается, что ей все чуждо: его приколы, его мысли, его Высоцкий. Все, к чему он привык, все, к чему он пришел – для нее неизвестно, непривычно, некомфортно. Девочка поколения google, она искренне пытается вникнуть, но разве можно ввести в поисковике запрос «ощущения пионерского детства и комсомольской юности»? Нельзя. Они уже с разных планет. Герои расстаются: печальный дядька, измотанный ночными марафонами, уходит в рассвет со словами «да о чем с тобой трахаться», а юная красавица рыдает, не понимая – за что ее так.

Ну, вы уже поняли – сидели мы тут как-то с подругами. Все, как в кино: летний вечерок, диванчики-кальянчики и три девочки в сарафанчиках. Ну то есть как, девочки – вполне себе взрослые леди в районе благословенных тридцати.

Сидели и обсуждали вопрос отношений с разницей в возрасте

Речь об этом зашла не просто так: одна из нас влюбилась. Мы, собственно, это подозревали: ее странички в соцсетях, обычно полные рабочих ссылок и саркастичных постов, вдруг запестрели фотографиями закатов и стихами, дизайнерские косухи сменили романтичные платья, а в глазах появился знакомый всем влюбленным нежный идиотизм.

— Понимаете, девочки…Ей восемнадцать.

— Скока-скока? – хором поперхнулись своим мохито мы.

— Восемнадцать… И она такая… Понимаете, я как будто тоже вернулась в свои восемнадцать! Мне тоже всего этого снова хочется…

— Чего – этого? – переспросила вторая подруга – поцелуев в подьезде? Завтраков в Макдоналдсе? Утром в институт?

— Или чтобы доллар снова был 30 рублей? – вспомнив счастливое время, усмехнулась я

— Дуры вы циничные, — обиделась наша влюбленная, — у меня птички в душе поют. Мне хочется гулять до рассвета и плести веночки, замирать от прикосновения руки и все дела… Ей восемнадцать, понимаете? Никакого снобизма. Никакого горького опыта. Чистый лист бумаги, притом, чертовски сексуальный. А кожа – мммм, какая у нее кожа…

Последний два аргумента заставили нас проглотить все, готовые сорваться с языка колкости, и искренне порадоваться за подругу. Хотя трудновато было представить ее в качестве эдакой Джульетты в веночке, ее, которая, к моменту разговора владела собственным бизнесом, прошла огонь и воду, могла перепить двух здоровых мужиков и еще с парочкой поделиться жизненным опытом – на всех бы хватило. Но мы радовались. Как говориться – любви все возрасты…

А придя в тот вечер домой, я задумалась

А что, в самом деле, за насмешливое предубеждение против выбора в пользу более юных партнеров? Может быть, действительно, когда тебе под тридцать, и ты уже не можешь уходить в клубный астрал с пятницы по понедельник без последствий, заметных в зеркале; когда ты занудно предпочтешь утренний фреш ночной серии шотов; когда ты иногда понимаешь, что просто не хочешь секса, потому что тупо вымоталась и отстаньте все – как раз и имеет смысл впустить в свою жизнь совсем юную особу, которая тебя, так сказать, стонизирует со всех сторон, получше любого anti-age комплекса?

Вы помните себя в восемнадцать?

Вы помните этот ураган страстей, это шило в заднице, это громадье планов и энергии, этот «Фигаро здесь, Фигаро там»? А теперь представьте, что это цунами врывается в вашу – как ни крути – полную забот, кредитов и цен на бензин жизнь. Уж встрясет, так встрясет! Как ни крути, а шквал эмоций обеспечен.

Короче, спать в ту ночь я легла с полным одобрением подругиного романа и шальной мыслью поприглядываться на работе к симпатичным первокурсницам. А что, может, и мне веночек пойдет, чем черт не шутит. Чем хороша работа преподавателя – всегда есть, куда устремить свой искушенный взор, хе-хе.

Подруга закрутилась в романе, общаться удавалось немного. Но через месяц она позвонила, как водится – в ночи.

— Б..дь, — сказала она – Б..дь.

— Ясно. А поконкретнее?

— Ей восемнадцать. Понимаешь?

— Так я помню, — зевнула я – Кожа, все дела. Веночки.

— Кожа да. Но б..дь. Я по утрам люблю молчать, понимаешь? Мне нужен час тишины и одиночества!

— Все любят. Меня до второго кофе вообще лучше не трогать. И что?

— Не фига не все! Она не любит! И трогает! Руками трогает! Она просыпается уже бодренькая и готовая к наступлению! И ей немедленно нужно рассказать мне свой сон, и ей хочется целоваться, и ей необходимо внимание! Про личное пространство я ей втолковать не могу – обижается. Вообще все время обижается! С бывшей поржу по телефону – ты же знаешь, у нас хорошие отношения – обижается! Не позвоню с работы – обижается! А у меня проект горит, подрядчики дебилы, хлопот полон рот – а тут еще эти драмы! Оно мне надо? – угрожающе вопросила подруга.

— Ну ты вспомни себя в восемнадцать, ты же этого так хотела, — напомнила я – И максимализм, и ревность и всю эту муть нужно прожить и пережить, а она только формируется как личность. Воспитывай, создавай.

— Может, ей еще сказку на ночь почитать? – осведомилась подруга – Я по натуре не создатель и не скульптор юных душ! Меня роль Пигмалиона не возбуждает!

— К вопросу о «возбуждает»… Тут-то все классно?

— Тут классно, да – призналась она – Тут вопросов нет. Но…

— И тут «но»?

— О, да. Засыпаю я после, значит, после всего приятного, у нее на плече. Ну и шепчу, значит, ей в ушко вся такая романтишная: «Я люблю тебя во все глаза, я хочу любить тебя руками…» А она мне: — «А это что? Чье?» И тут я выпала… В смысле – «что»? Как – «чье»?!

— А в каком году песенка вышла? – напряглась я – Погоди, загуглю…В две тысячи третьем. Ну да, ну да, наше сумасшедшее время, «Удар», все дела… Сколько, получается, ей тогда было?

И тут мы обе замолчали.

— Шесть лет… — упавшим голосом выдавила подруга – Вот это действительно б…дь…Давай-ка попозже созвонимся, пойду я выпью…лосьона против морщин.

Заснуть после нашего разговора не удалось и мне. Моя свежепостроенная теория о прелестях романа с существом, недавно переступившим порог совершеннолетия, давала крупную трещину.

Получается, когда мы были в их нынешнем возрасте – мамы вели их в первый класс. Наш первый секс и первое похмелье, наше первое «навсегда» и первое – бросьте в меня мешком с ванилью – «люблю» пришлось на их утренники и чаепития. Мы учились жить и решать, с болью перегрызая пуповину, мы переживали свою «избранность», затирая до дыр диски «Снайперов» — а они, твою ж мать, высунув язык, писали «Жи» и «ши» через «и»!

А теперь они выросли, смело вступили на тернистый лесбийский путь, они двумя руками гребут к себе радости и трудности жизни, они ненасытны и хороши собой, — и да, их хочется, чертовски хочется! Но у них не проскользнет грустная улыбка ностальгии при первых аккордах «Я сошла с ума». Они не помнят разбавленного пива в Ударе. Они уже ездят на Гоа и в Париж, они осваивают IT-технологии, и за ними, конечно, будущее, но они еще совсем не умеют молчать по утрам.

А у нас уже есть свое «ретро». И сказать по правде, мне это ужасно нравится – вот это ощущение, что очень многое ждет впереди, но уже и позади немало осталось. Мне нравится цинизм, которым мы обросли. Мне нравится возможность иронично усмехнуться в момент, который меня двадцатилетнюю довел бы до соплей. И черт возьми, я действительно не знаю: смогла ли бы я быть с человеком, которому этому только предстоит учиться.

Мои рассветные размышления прервало прикосновение. Первокурсница, строившая мне глазки весь семестр, и получившая-таки недавно доступ, проснулась и пришлепала на кухню с вопросом, почему я не сплю.

— Малыш, мне надо немного побыть одной, — я мягко сняла ее руки со своей шеи.

— Ты не хочешь со мной разговаривать? – сразу дрожащим голосом.

— По утрам я люблю молчать, — я старалась быть терпеливой и даже не хихикнула, верьте мне.

Она вышла, не забыв хлопнуть дверью, чтоб я не сомневалась – она обиделась.

А я, улыбаясь своим мыслям, открыла Youtube, и включила «31-ю весну». Было времечко, было…

Загрузить еще