Путешествия

Шикарные бомжи: где обитают парижские бездомные

Аня Айвазян Аня Айвазян
По заданию RoyalCheese наши корреспонденты в Париже отправились на поиски бездомных. Говорят, что сначала было страшно.

Хотела сначала писать про протестное движение российских студентов в Париже или про шмотки, а тут сказали, напиши про бомжей парижских. А что я знаю про французских бомжей? Только один раз ночевала с таким на вокзале в Лилле в комнате ожидания после концерта Arctic Monkeys. В полночь пришли полицейские и выгнали нас обоих — ему сказали «пошел вон», а мне — «мадмуазель, нам страшно жаль, но снимите лучше номер в отеле». Тот бомж был добрый, никого не трогал, громко храпел и еще ходил с тележкой, в которой была куча всего.

Со столичными дел иметь еще не приходилось. Правда на моей станции метро живет, кажется, целая коммуна этих ребят, и все время одни и те же лица. Едешь вечером домой, а они разлеглись на стульях, пьют вино, курят самокрутки и смеются. А еще есть один, который живет на матрасе рядом с Сорбонной и тоже пьет вино. Как-то несолидно, что за бомжи такие, думаешь про себя.

Чтоб было не грустно и не страшно, решила сколотить небольшую команду. Едем к Берси, там должен быть ресторан, где их кормят. Как назло, по дороге ни одного бомжа. Суббота день, наверное, все пошли на бранч. По дороге к нам подходят какие-то стремные мужики — может и не бомжи, но стайл выдержали. Один из них предлагает попозировать на фотоаппарат, зачем-то берет меня в охапку, а потом целует в щеку. Я под действием христианского гуманизма широко улыбаюсь и вообще веду себя по-доброму. После такого хага сразу вспоминается разговор накануне с хорошим другом, который с опаской полушепотом говорил: «А вдруг они будут на тебя кашлять и дышать, ты там осторожнее».

На паркинге замечаем спальник, припаркованный прямо рядом с чьей-то машиной. Вокруг разложено все имущество — банка с кофе, одеяло и прочий стафф. Хозяин куда-то ковыляет прочь от нас. Мы его настигаем и спрашиваем, хочет ли он с нами поболтать. Он посылает нас куда подальше.

У места кормежки тусуются какие-то странные типы в бомберах и со спортивными сумками. Если бы не Сена, мирно протекающая где-то на задворках пейзажа, то был бы точно Казанский вокзал.

Прямо на входе сидит бездомный и заряжает свой мобильник. Сурово смотрит на нас и говорит, что фотографироваться не хочет. Сразу же к нам подлетают два черных верзилы, которые пытаются нас выставить за дверь, потому что нет разрешения. В нерешительности топчемся рядом со входом. Кажется, это фэйл.

Но тут подходит женщина и просит закурить. Ее зовут Анжелина, ей 27 и она румынка. Рассказывает, что в Париже огромная коммьюнити румынских бездомных. У себя она до 15 лет жила с приемными родителями, которые ее били, потом сбежала и спала на улице. Вышла замуж и приехала с мужем в Париж, родила троих дочерей, которых у нее забрали. Пыталась найти работу и даже нашла одну, но хозяин араб предлагал интим — она отказалась. Говорит, были времена, когда она рылась по помойкам и искала, чтобы поесть, но теперь немного помогает государство, да и сама она пытается найти хоть какую-нибудь работу. Жалуется только, что люди вокруг злые — и румыны, и французы. Показывает на одного мужика со спортивной сумкой: говорит, вот смотри на него, все румыны хотят его побить, потому что он сдает своих фликам (французские копы). А французы никогда не дадут совета, хотя знают, как твои дела плохи. Но в Румынию все равно не хочется, потому что там тоже жить придется на улице. Под конец разговора Анжелина признается, что написала книгу обо всем, что с ней произошло во Франции. Книжка на румынском, и когда-нибудь она переведет мемуары на французский и продаст какому-нибудь издательству. Я про себя думаю, что если у нее это получится, то вообще-то такая книга может и бестселлером стать. На нас снова начинают наезжать охранники, грозят позвать фликов. Еще чуть-чуть и, кажется, мы получим помордам. Анжелина начинает за нас заступаться и говорит им, что мы беседуем про книги.

Параллельно наш фотограф болтает с бомжом из Марокко. Он — в стильной куртке и в очках с модной оправой. Любит политику и знает всех советских генсеков. С размахом рассуждает о месте России и Китая в мировой дипломатии. Рассказывает, что в Марокко плохо и он туда точно не вернется: в Париже у него медицинская страховка и вообще. Одно только неприятно: вся система помощи бездомным — сплошное унижение. Он с удовольствием позирует, курит и пьет кофе из пластикового стаканчика.

На экспатов насмотрелись. Пора искать автохтонов. Ныряем в метро. Прямо на платформе парень лежит в спальнике: в ухе серьга, свитер с капюшоном, ботинки рядом со спальником аккуратно стоят. С ним лежат две собаки, с ошейниками. Сажусь рядышком, мол, поболтаем, он вежливо отвечает «если хотите». Говорю, что готовим репортаж, и спрашиваю, что ты вообще здесь делаешь, чувак. Он из Марселя. Поругался со своей девчонкой, она его выставила на улицу, у него там была работа, но жить было негде, он собрал шмоточки и приехал в Париж. Уже несколько месяцев живет в метро и, кажется, доволен. Как и все французы, обстоятельно рассказывает про социальную ситуацию вокруг: флики не обижают, наоборот, «они с нами добры», разрешают спать в метро, другие бездомные тоже мирные. Показывает на двоих мужиков, которые сидят рядом с ним: «Это моя небольшая команда, так легче». Вообще, говорит, «люди иногда попадаются очень милые, как вы, которые просто хотят поболтать, угощают едой или сигаретами». Пока болтаем, он крутит в руках нехилый такой мобильник. Кстати, не пьет и наркоту тоже не употребляет: «Когда удается съэкономить денег, я покупаю еду», чаще всего кебабы.

Темнеет и начинается дождь. Едем в супер-буржуазный район Сан-Жермен. Там у кафе Армани под зонтиком сидит бомж и читает книжку, подходить уже не хочется — пусть человек отдыхает. На бульваре встречаем дедушку в наушниках, при галстуке и с бутылкой пива — тоже замаскированный бомж, с парижским шармом.

И вот что мне приходит в голову после этого дня: я раньше думала, что если бомж — значит с ним рядом не постоишь и не поговоришь. Оказывается, и поговоришь, и пообнимаешься, и потусуешься. И вообще, наш фотограф сказала: «Видела, какие у марокканского бомжа были очки? А у меня до сих пор нет денег сделать себе такую оправу». Такие вот дела, парижский глэм, не дать — не взять.

Фотографии Дойна Жаравина
Загрузить еще