Диагноз: внештатный автор

Когда мне было 23, моя жизнь текла размеренно и уныло. Я работала корректором в «Афише», а это такая должность, на которой ты читаешь других и иногда добавляешь в их текст запятую — разумеется, по согласованию с автором, или пробел — это уже под личную ответственность, но сам не создаешь ничего. Ты читаешь других, читаешь до бесконечности, ты – невидимая шестеренка в механизме издательского дома, ты крутишься, крутишься, крутишься. Крутишься исправно, но ровно до тех пор, пока не встает вопрос — почему пишут они, а не ты?

Игры с запятыми сами по себе невыносимы, а тут еще это чувство несправедливости… Так я решила взяться за перо — с прицелом на публикации и аплодисменты. Правда, цель скрывалась в тумане, который в 2008 году казался непроницаемым.

Я думала про авторов — кто они? Кого-то из них я знала в лицо, другие были знакомыми знакомых. Да и остальных было не сложно вычислить – их имена и фамилии черным по белому были указаны на оборотах журнальных обложек. Их координаты были известны, мы пересекались и даже курили на редакционном балконе – и все-таки они были очень далеко. Потому что они составляли касту пишущих. Куда было не попасть, складно складывая слова в ЖЖ или рассылая направо и налево резюме с заголовком «редактор».

Были еще приходящие авторы, перечисленные на тех же самых обложках под словами «над номером работали». И в одном таком номере их могло быть хоть пятнадцать штук. Возьмите эту цифру, умножьте ее на количество печатных и непечатных изданий – выходит, что каждый месяц пишущий мир готов принять десятки новых талантов…

Я начала предлагать свою кандидатуру в разные проекты. Но быстро выяснилось, что творческие круги и законы математики – вещи плохо совместимые и выведенная формула не работает. В пишущем мире я была никем, а у молодых авторов, которые работали над номерами, были, как правило, подходящие родители и правильные знакомства, они вращались в нужной среде уже до того, как начали писать. Они обладали врожденной судьбой, а мне хотелось судьбы приобретенной.

Правда, наглости для приобретения судьбы мне не хватало. Я робко написала туда и сюда, а вообще, кажется, почти всюду, но мне никто не ответил. Я знала, что всегда есть завтрашняя почта, но с какого-то момента перестала особо на нее рассчитывать.

Тогда я решила: единственное, что действительно в моих силах, — устроиться туда, где нужно будет писать. Пусть не творческие тексты, а хотя бы шаблонные. И я ушла в новости.

А еще я писала в блокноты и ЖЖ — и, боже мой, как я писала — в ночи, остро заточенным карандашом… Я перепечатывала и воспроизводила на память любимых авторов. Собирала темы. Читала биографии великих, но не сразу признанных талантов и понимала — в этом мире несправедливости случаются на каждом шагу. Зато я чувствовала себя уверенней в компании Михаила Булгакова и Хантера Томпсона…

Я никому не говорила о своей мечте, мечта уходила на задний план в периоды смены работ, уходила вместе со мной в отпуска и загулы, но всегда продолжала маячить где-то, а я продолжала верить в нее.

Как я стала автором

Спустя восемь лет я все еще здесь: пробую себя в этом неблагодарном деле. У меня есть пара опубликованных текстов, но самое главное — я начала понимать, как работает система пишущего мира, не находясь в ней.

Моя первая статья родилась случайно. Я фанат муми-троллей, поэтому в 2014 году я была в Хельсинки — на выставке, посвященной 100-летию со дня рождения Туве Янссон. Среди ее рисунков и эскизов рассказ про то, как менялись муми-герои, родился сам собой. Текст взяла «Афиша», и с нее все началось еще раз.

Я помню, как это было. Мы ехали с подругой в такси, залезли на их сайт и — йехууу! опубликовали! Это был катарсис. Подруга сказала «круто», потом вышла, я сидела одна на заднем сиденье и улыбалась, потому что, в конце концов, все получилось. А за окном проносилась прекрасная заснеженная Москва…

Какие выводы можно сделать из этой истории? Во-первых, если хочется писать, надо писать, а не думать, как стать автором. Во-вторых, надо писать только на интересные темы — мне, например, близки литература, путешествия и их производные. В-третьих: не бояться и заявлять о себе. Я рассылаю свои тексты во всевозможные места. О некоторых я раньше даже не догадывалась.

Кто-то никогда не отвечает, кто-то стабильно отвечает со второго раза, кто-то отвечает, что твой текст — уровень школьного сочинения, кто-то просит придумать новостной повод к заметке про Барселону…

Кстати, о новостных поводах. Конечно, в случае с Барселоной это был полный сюрреализм, но если текст может стать новостным, он только выигрывает от этого. Еще один плюс для принимающей стороны — если ты соответствуешь их формату. Специально загонять себя в рамки не надо, но предложить что-то для конкретной рубрики — вообще блеск.

Для меня поворотным моментом стало, когда на мои письма все же стали отвечать. А это произошло, когда я стала предлагать конкретные вещи. Одно дело — непроницаемая стена молчания, и совсем другое — когда на ней вдруг открывается окно — и ты обсуждаешь статью, пусть ее даже не опубликуют.

Быть внештатным автором очень сложно. Это — каторга самоорганизации без всякой гарантии результата. Чтобы написать действительно что-то хорошее (пусть и субъективно), нужно время. И если про жизнь любимого Хантера Томпсона я смогла написать за два дня, плюс еще сутки потратила на проверку цитат и фактов, то, чтобы написать про Лиссабон, мне пришлось дождаться отпуска и туда съездить. Если у тебя есть постоянная работа, времени и сил не хватает катастрофически. К тому же, лень — главный враг мечты и перемен — не сдается.

Друзья и близкие поддерживают меня, но в их глазах я вижу скорее сочувствие, чем понимание. И действительно — я трачу время на сомнительные вещи, за которые не платят и не снабжают пивом за счет заведения.

В свое оправдание могу сказать, что я обожаю слова и проживаю вторую жизнь в заметках айфона. Так что пусть это снова будет еще одной хорошей школой и, возможно, ступенькой куда-то еще. Может быть, наверх, к звездным вспышкам слов.

Автор:Юлия Казанова