Герой дня: Джек Керуак

В 10 лет он знал, что станет писателем. В 12 стал издавать собственный спортивный бюллетень. В 21 записался на флот, через полгода был уволен как параноидальный шизофреник: отказывался подчиняться идиотским приказам. В 22 познакомился с Уильямом Берроузом, любителем разнообразных веществ, крепких юношеских тел и стрелком из револьвера в стену. Еще два года спустя свел знакомство с Нилом Кэссиди, который просил его помочь сделаться писателем, когда выйдет из тюрьмы, где он, Кэссиди, сидит за угон авто.

А, чуть не забыл, нынешнего именинника звали Джек Керуак

Первый роман он опубликовал в 28, и был он подражательным по отношению, правда, к великому Томасу Вулфу – а вот со вторым пришлось повозиться. Написанный по следам путешествий вместе с тем самым Кэссиди, “В дороге” (ну или “На дороге”, что по сути вернее, но по форме, конечно, по-русски выглядит уродливо) был возвращен автору, поскольку несколько опередил время: описанный в ней сумбурный, брезгующим общественным договором и совершенно отвязный образ жизни героев – тех, кого потом стали называть broken generation – не вдохновил ни одного редактора ни одного из издательств. Керуак писал, как одержимый, но в 32, будучи автором 12 романов, имел только одну книгу, первую, совсем непохожую на то, что он писал теперь. И только после того, как его друг и коллега, поэт Аллен Гинзберг оказался под обстрелом общественной морали (его прочитанную вслух поэму “Вой” обвинили в непристойности), попал под суд и выиграл процесс, “На дороге” оказался напечатанным. Они прославились – сперва Гинзберг, а потом и прочие broken-парни. Их назвали beat generation, битниками. Кстати, это слово и по-английски пишется так: beatnik. По аналогии со sputnik – словом, вошедшим в обиход после запуска первого советского спутника, состоявшегося в том же 1957-м, когда был издан первый настоящий роман Керуака.

На самом деле – если вы только не горите желанием проникнуть в тайны творчества Джека Керуака – ничего, кроме этой книги, можно не читать. В ней есть все – и упоение свободой, и радость бесцельного трипа, и кайф от собственной гениальности, и наслаждение всем, что с тобой происходит. Наверное, впервые в истории англоязычной литературы человек так нежно, так истерически трепетно отнесся ко всему, что с ним и в нем происходило, и смог – а это главное – изложить это на бумаге.

Он любил джаз – и, говорят, стиль его письма зависел от этой музыки; он изучал буддизм и японские хайку, он сильно пил и стал натуральным алкоголиком. Был трижды женат. В 47 лет умер от внутреннего кровотечения, спровоцированного циррозом печени. Не мне вам объяснять, отчего бывает цирроз.

И вот еще что. Керуак вовсе не был провозвестником либеральных ценностей. Он не был анархистом, но был убежденным консерватором и терпеть не мог, когда ему совали в нос хиппи, называя их “детьми битников”. Он был “…голосом свободного гражданина, доказывающего, что он свободен” (слова критика Теда Френда). Не более того. Но и не менее.

И еще – он был настоящим писателем. Потому что не мог не писать

PS. Нил Кэссиди – тот самый чувак, что выведен в романе под именем Дина Мориарти, “почетный железнодорожник, уголовник и ужасный семьянин”, по словам переводчика Макса Немцова – умер за год до Керуака, в 1968-м. Это что-то значит. Что именно, я не знаю.