Герой дня: Питер Грин

Питер Гринбаум, еврейский кокни, рос в послевоенном лондонском Ист-Энде, где евреев сильно не любили; ему доставалось и тумаков, и унижений. Выходом и спасением для него стала гитара, первые аккорды на которой ему показал старший брат Майк. В 20 лет он, укоротив фамилию до Грин, подменял в группе Джона Мейолла Bluesbreakers молодого Эрика Клэптона, а в 21 уже создал собственную группу, которая так и называлась – Peter Green’s Fleetwood Mac. Еще год спустя у него за плечами было два альбома, слава лучшей блюзовой группы Лондона – и заслуженно: у его гитары был удивительный тембр, и это он, а не Клэптон, фактически подарил лицо «британскому белому блюзу».

Да, в метро писали «Клэптон – бог!», но любили Питера Грина. А он любил блюз

И блюз его был исключительно персональным, как говорила после девушка, которой он посвятил едва ли не главную свою песню – Black Magic Woman – он был еврейским. Не в смысле гибрида с клезмерами и фрейлехсами, а в смысле замещения негрских хлопковых песнопений вековой печалью гонимого народа. Грин, впрочем, искал выход, и, казалось, подошел к нему вплотную в инструментальной пьесе про птицу-альбатроса, но тут случились американские гастроли, где Fleetwood Mac впервые попробовали «кислоты».

У Макса Леонидова есть чудесная, малоизвестная шуточная песня «Когда у Сереги срывает резьбу», написанная в жанре жестокого романса. Речь у нас не о нем, но в тот раз у Питера именно что сорвало резьбу, причем всерьез и надолго.

В песне "Man Of The World", записанной примерно тогда же, в Нью-Йорке, Грин спел: «иногда мне хочется, чтобы я вообще не появлялся на свет». И это были цветочки.

Он начал говорить, что получает слишком много денег, занялся богоискательством, стал выходить на сцену в белой монашеской рясе с огромным вышитым крестом на спине

А, да, вот еще что – Грини (как его звали сперва друзья, а потом вообще все) – жил с родителями; миссис Грин, как настоящая еврейская мамеле, никогда не звала сына к телефону, если звонили женщины. Что, как мы понимаем, душевному здоровью не способствовало. Потом он начал слышать голоса – а после ушел из группы.

После его ухода группа Fleetwood Mac стала совсем другой, и о ней разговор особый. А Питер Грин понесся по склону вниз. Сперва уехал в Израиль, жить в кибуце, потом вернулся в Англию, работал кладбищенским садовником, ассистентом паталогоанатома, жил абы где, ночевал у друзей, стал неудержимо набирать вес и принимать сильнодействующие препараты.

Кончилось все курсом электросудорожной терапии – и она помогла, но ненадолго

В январе 1977-го он ворвался в офис к бывшему менеджеру, угрожая тому пистолетом, сел в тюрьму, после чего оказался в частной клинике. Там его подлечили; он начал снова записывать альбомы и даже женился на одной скрипачке; та родила ему дочь, но год спустя демоны опять накрыли нашего героя, и брак распался.

Но он все еще играл, и играл хорошо; неуверенно, это правда – но звук, фирменный питергриновский звук был при нем. Он даже был участником проекта Katmandu – группы, в которой вместе с ним играли легендарные Винс Крэйн из Atomic Rooster и Рэй Дорсет из Mungo Jerry – но снова запаниковал, и группа распалась, не дописав первый альбом.

К концу 80-х о нем снова забыли – лет на десять. Но — не знаю, уж, чьими усилиями – брата ли Мика, новой ли подруги, но в 1997-м он опять взял в руки любимый Gibson Jazz Fusion и вместе с тремя старыми друзьями записал альбом Peter Green Splinter Group. Он играл и пел сильно, уверенно, скупо и неожиданно спокойно; было слышно, что он научился управлять собственным полетом. Многие ожидали от Splinter Group откровений. Их, слава Богу, не было. Достаточно было того, что Грин вернулся.

Он чуть не сорвался опять в середине 2000-х; переждал, и снова вынырнул

Он время от времени играет на фестивалях, хоть почти не записывается; он толст, сед, благообразен – и пусть над моим любимым блюзовым гитаристом вместо альбатроса все еще веет призрак шизофрении, он добычи, похоже, не дождется. Резьба, конечно, сорвана – но никто не трогает перекошенную гайку, и не надо.

Пусть он играет, пока может – пусть дарит людям радость и блюз, пусть поет своим сиплым, почти непевческим голосом. Он столько испытал и пережил, что, я верю, он заслужил право жить тем, что у него получается лучше всего.

Дай-то ему Бог.