Герой дня: Уильям Фолкнер

Если вы не читали Фолкнера — непременно почитайте. Его слава гремела в 60-е (это у нас, в Америке-то гораздо раньше); это при том, что он умер в 1962-м. Но без него и сегодня мир сильно тусклее.

Он был настоящий «южный джентльмен», всю жизнь прожил в штате Миссисипи; в Первую мировую, когда любимая девушка вышла за другого, решил пойти в армию, учился на летчика, но повоевать не успел. Бросил университет, писал возвышенные стихи, пока великолепный Шервуд Андерсон не посоветовал одаренному юнцу: «Пиши о том, что знаешь». Лучше всего Фолкнер знал родной штат, да и то не весь, а только окрестности городка Оксфорд — о нем он и стал писать, перекрестив его, правда, в несуществующий округ Йокнапатофа — о нем написаны почти все его книги. Вместе они — «Свет в августе», «Непокорённые», «Деревушка» (и еще пятнадцать романов) составляют невероятную сагу о людях американского Юга.

В Нобелевской лекции Фолкнер говорил, как о единственных в своей жизни идеалах «старых идеалах человеческого сердца — любви и чести, жалости и гордости, сострадании и жертвенности, отсутствие которых выхолащивает и убивает литературу». Об этом нужно помнить, когда читаешь его сложносочиненные, как говорят литературоведы, «полифонические» романы, в которых он исследовал не столько даже родные места и их жителей — он изучал Человека, справедливо полагая, что отличия малосущественны, а общие черты схожи везде. Ему было интересно, откуда в человеке берется сила и как находит путь к его сердцу слабость и трусость; как он умудряется выстроить вокруг себя стену лжи и что делает, чтобы потом ее снести… Его любили критики, а читатели — не очень: Фолкнер их, откровенно говоря, пугал. Но его это не расстраивало: он знал, что должен писать — и писал. Зарабатывал на жизнь написанием сценариев в Голливуде — работой, которая, как принято считать, погубила Скотта Фитцджеральда. Фолкнер, который четко разделял заработок и творчество, не страдал от работы. Он вообще не страдал от внешних факторов — в том числе от самолюбования. Вот, например, что писал Джон Фолкнер, брат писателя:

«…мы узнали, что Билл отказывается ехать в Швецию получать [Нобелевскую] премию. <…> Он заявил, что, как только написанная им книга появляется на прилавках магазинов, она становится достоянием любого человека, который в состоянии ее купить. А вот он, Билл, после выхода книги в свет по-прежнему остается частным лицом и принадлежит лишь себе. И <…> если кому-нибудь заблагорассудилось присудить его книгам премию, отлично, пусть присуждают, однако никому не дано права решать, ехать ли ему, Биллу, за границу за этой премией или не ехать…» Госдеп все-таки уговорил писателя поехать за премией, и он, в общем, не сильно расстраивался. Но собственную самость, право на свои, а не навязанные решения он холил и лелеял, и в этом тоже сказывалась его «южность».

В годы борьбы темнокожих американцев за свои права он, смущая родню и сограждан, выступил за интеграцию рас. «…на него обрушился поток брани. По ночам раздавались таинственные телефонные звонки, и чьи-то голоса угрожали расправой. Письма тоже были полны оскорблениями и бранью. <…> …мы не сочувствовали Биллу и судачили между собой: «Получил по заслугам, так ему и надо! Должен был знать, на что идет». Только зря мы так говорили. Билл вовсе не получил по заслугам, он просто не реагировал на угрозы, не замечал их», — пишет Джон Фолкнер. И это был даже не поступок и не позиция: нобелиат просто был уверен в том, что поступает по совести и по чести — а остальное его совершенно не волновало.

Любовь и честь. Жалость и гордость. Сострадание и жертвенность. Стоит запомнить эти слова. И читая Фолкнера, все время помнить о них.

P.S. И еще: руководствуясь, видимо, все той же спокойной уверенностью, он все-таки женился на той девушке, от которой пытался улететь на фронт Первой мировой.