Герой дня: Велимир Хлебников

О, рассмейтесь, смехачи!
О, засмейтесь, смехачи!
Что смеются смехами, что смеянствуют смеяльно,
О, засмейтесь усмеяльно!
О, рассмешищ надсмеяльных— смех усмейных смехачей!
О, иссмейся рассмеяльно, смех надсмейных смеячей!
Смейево, смейево,
Усмей, осмей, смешики, смешики,
Смеюнчики, смеюнчики.
О, рассмейтесь, смехачи!
О, засмейтесь, смехачи!

Называется «Заклятие смехом». Автор — Велимир Хлебников.
Поначалу он был Виктором, учился в Казанском университетом, пробовал себя в орнитологии. Но когда вокруг — Серебряный век, когда слова бьют в виски, а рифмы носятся в воздухе — какая к черту орнитология?! Он пишет пьесы, потом пытается сочинить масштабный роман; слава Богу, бросил. Притворился математиком, перевелся в Санкт-Петербург, там перевелся на факультет восточных языков — все делал, чтоб поближе к словесности подобраться. А тут познакомился с Гумилевым, Кузминым, Вячеславом Ивановым.

Впрочем, символисты его не особенно принимают, да и он их несколько имеет в виду

Хлебников находит других друзей — братьев Бурлюков и переезжает к ним. Примерно тогда он и сочиняет то стихотворение, с которого мы начали — а потом вместе с Давидом Бурлюком и поэтом Каменским создает свою литературную группу, называет ее «Будетляне» (от слова «будет») и в 1910-м новая команда выпускает сборник «Садок судей». Сборник ругают все, в том числе Брюсов: «мальчишеские выходки дурного вкуса», пишет он. Но именно с этого начинается русский футуризм.
В 1912-м выходит его первая книга — почему-то в Херсоне; в ней он предсказывает обе революции 1917 года. В том же году футуризм оформляется окончательно как движение — в печати появляется знаменитый манифест, призывавший «бросить Пушкина, Достоевского, Толстого и проч., и проч., с парохода современности» — в качестве предисловия к сборнику «Пощечина общественному вкусу».
В 1914-м наш герой разочаровывается в футуризме, а к 1915-му движение умирает само собой. Хлебников мечется между Москвой, поселком Куоккала и Астраханью, истерически много пишет. Общество «Предселдателей Земного шара», созданное им, нарекает поэта «Королем времени». В 1916-м Велимира забирают в армию, где он пишет в соновном антивоенные стихи, притворяется психопатом и в конце концов комиссуется.

Свобода приходит нагая,
Бросая на сердце цветы,
И мы, с нею в ногу шагая,
Беседуем с небом на ты.

Это было написано уже в 1917-м, после Февраля. Восторженный Хлебников носится по стране, осваивая незнакомые маршруты. Октябрь 1917-го проходит мимо его внимания, хотя он и приезжает в Москву посмотреть, чем все кончится. Астрахань, Казань, Нижний — кажется, Велимиру нигде нет покоя. Он пытается интегрироваться в новый порядок; живя у родителей, пишет в газету «Красный воин». В Харькове попадает аккурат под Деникина, но от мобилизации опять спасается старым способом — косит под психа. Там он пишет поэму про Степана Разина, опять экспериментальную, там же знакомится с Есениным и Мариенгофом, знатными имажинистами — и сочиняет, сочиняет, сочиняет, безостановочно выдавая поэмы, пьесы. Их, кстати, активно ставят. Снова в дороге — Армавир, Баку, потом исполнение давней мечты — Персия, куда он входит в составе Персидской Красной армии. Но Советская власть в Иране захлебывается, и Хлебников возвращается в Россию. Опять в дороге — Баку, Железноводск, Пятигорск; опять поэмы и пьесы. В 1922-м — Москва, где гудит НЭП; сочиняет очередные трактаты о судьбе, числах и времени. Лихорадка, подхваченная на Востоке, возвращается приступами; с новым другом, художником Митуричем, они едут в Новгородскую губернию. Там болезнь развивается скоротечно: паралич, гангрена, смерть.
Его не стало рано утром 28 июня 1922 года.
Первый русский битник (не плюйте в меня, ревнители чистоты жанров, неужели вы не видите параллелей?) какое-то время издавался, но был не то чтобы забыт — задвинут во второй, а то и в третий ряд. Его переиздали только в 60-е, в оттепель, потом — в 1986-м.

Человек, который мучительно мечтал вернуть русскому языку самость, яркость, образность и делавший для этого больше, чем кто либо лет за двести, наверное

Поэт, искавший закономерности в движениях звезд, рядах чисел, временных периодах, в конце XX века был воспринят как свой «Аукцыоном» и Алексеем Хвостенко, совершившими невероятный подвиг: они вернули Хлебникова в культурный обиход сразу несколькирх поколений, спев его стихи. Леонид Федоров делает это до сих пор — творчество Велимира необъятно, там еще на сто альбомов хватит.
Но лучше всех о нем написал битник поколением младше, Даниил Хармс:
Ногу за ногу заложив
Велимир сидит. Он жив.
Всё.