Люди

Как пережить химиотерапию и можно ли шутить про рак: 11 важных вопросов к человеку, победившему онкологию

Алина Исаева Алина Исаева
Мы пообщались с автором вирусного треда про победу над лейкозом. Он ответил на все важные и простые человеческие вопросы о своем диагнозе.

С онкологией боится столкнуться каждый. По статистике, онкология — это вторая по распространенности причина смертности в нашей стране (после заболеваний сердечно-сосудистой системы).

Владимиру Аржанову 21 год. Он активист и сторонник партии «Россия будущего», живет в Кузбассе. Недавно в своем Твиттере он поделился вдохновляющей историей о том, как победил лейкоз. Мы с ним поговорили и задали ему 11 самых важных вопросов про онкологию.

1. Ты узнал о своем диагнозе в 2018 году. Что ты тогда почувствовал? Помнишь свои первые мысли?

— Я узнал точный диагноз после недели в больнице Новокузнецка. У меня было кровоизлияние во рту утром, я сразу пошел к дежурному врачу — видимо, я ее разбудил, она отправила меня обратно в палату. Когда она снова пришла ко мне, то все и сразу вылила на меня, красочно описав. Заботы о том, что я могу надумать, не было, и я перепугался — думаю, это естественная реакция. Моя первая мысль, конечно, погуглить — но это прям гвоздь в крышку вашего ментального спокойствия. Естественно, я погуглил и испугался еще больше. Мне было 19. Долго успокаивался — в этом, конечно, помогали друзья.

2. Разделилась ли твоя жизнь на до и после? Если да, каким ты был «до» и как изменился сейчас, два года спустя?

— Конечно, моя жизнь разделилась: до я был свободен, мог поехать куда захотел, кушать что хотел, у меня не было расписания, было больше свободного времени. Теперь я должен принимать таблетки, часто бывать у врачей, а я не люблю врачей с детства. Это муторно и жутко меня раздражает: ограничения и осознание, будто это пожизненное заключение. До этого я был свободнее, были преграды вроде «мало денег» или «мало знаний», но я находил выходы. Тут выходы если и есть, то через ад.

3. К чему должен быть готов человек, который столкнулся с онкологией?

— Прежде всего — к времени, к нему нужно быть готовым. Вот эти недели от химии к химии у меня были как забег: сделать курсовую, сдать работы, начертить что-то или пройти консультации, потом работа, всем помочь. Когда у человека с таким диагнозом много свободного времени — это начинает убивать: я принял таблетку и побежал дальше делать диплом, а со свободным временем человек будет часто вспоминать про все и вся. Самое противное — это когда ты сам себе вечно напоминаешь про это: для начала это и осознать сложно, а тут напоминание постоянное. Яркий пример — волосы: при многих видах терапии они выпадают. Просыпаться и видеть всю подушку в волосах, поправил прядь — и парочка волос выпала; естественно, люди бреют голову. Потом мы носим шапки, кепки, платки, и нет ничего хуже, чем человек, которому больше всех надо и он начинает убеждать вас снять головной убор, ведь вы в помещении. Так у меня было и с преподавателями, и охранниками. Впоследствии я спокойно сидел на парах в шапке, и это не мешало учебному процессу. Этот диагноз не только ужасный отпечаток на вашем здоровье — это часто депрессия, апатия и безысходность. Люди в таком состоянии, бывало, отказывались от лечения, а это, по сути, суицид. Нужно понимать: вы не один, вам могут помочь.

4. Расскажи подробнее об этапах лечения.

— Сначала мне просто делали переливания, провели много разных анализов (кровь из пальца, из вены, стернальная пункция из позвонков и грудной клетки, МРТ), потом начались капельницы. Мне ставили антибиотики, так как иммунитет очень слабеет и от бласт (раковые клетки) в крови, и от лечения химиотерапией. Капельниц было очень много, не раз у меня рвались вены, оставались синяки и следы от уколов. Выглядел как наркоман, бледный, в синяках. Сама химиотерапия у меня состояла из капельниц с цитозаром, даунорубицина и таблеток. Конечно, мне ставили противорвотное, хотя оно не всегда помогало. Распорядок прост: я прихожу на прием в поликлинику, мне делают анализ крови, осматривают, дают направление на госпитализацию, я ложусь в больницу. В основном на протяжении 5 дней мне ставят по 2 капельницы и через несколько дней делают анализ крови. Условно как только у меня достаточно сил пережить простуду — меня выписывают. Так продолжалось два года, были разные осложнения, но я это пережил.

5. Что далось тяжелее всего физически и морально?

— Физически, конечно, химия: вначале я просто не мог ходить, этот страх меня преследовать будет долго. Основная нагрузка, разумеется, идет моральная — я уже писал про депрессию. У меня она была, но я такой человек. что людям не всегда понятно, что я чувствую. Бывали и срывы, два отчетливых срыва, и они связаны с учебой. В первый раз мне помогла моя мама, во второй — мои одногрупники. Очень неприятные моменты моей жизни, депрессия длилась долго, и, бывало, я как-то выбирался или снова погружал себя еще глубже. Мой лучший друг — назовем его Грачевский — помог мне многое переосмыслить и справиться с большим количеством проблем. Невзначай спросить, а как дела по здоровью, иногда излить душу или дать совет — это именно та органичная мелочь, которая помогает.

6. Лечение рака — это дорого? На твой взгляд, созданы ли в нашей стране условия для успешного лечения онкологии?

— Непопулярное мнение, но в России могут лечить от рака и лечат. Я — живое доказательство, что вас могут вылечить в родной поликлинике. Но это не значит, что проблем нет: главная проблема медицины в России — это правительство России. Нет у больниц денег нормальных и нет персонала — все это может дать правительство, но они лишь пилят бюджеты. Я не раз покупал себе сам лекарства, 2-3 тысячи — еще не особо дорого, многие платят существенно больше. Анализы иногда платные, а когда нужна пересадка — вообще хаос начинается. Благо, мне не нужны были операции. Российская медицина может — дайте ей денег.

7. Чего тебе больше всего не хватало в больницах в период лечения?

— Нормальной еды. Больничная еда — это мрак, даже персонал больницы понимал, что это ужасно: гнилые яблоки, дешевый сок, молоко из порошка. Студенты в общаге готовят и то лучше. Я уже не говорю о каких-то эстетических вещах или интернете: досуга в больницах нет, как говорится, вы сюда лечиться пришли, а не развлекаться. Многим людям там просто нечем себя занять; у меня были книги, ноутбук и телефон, потребность была только в розетке и нормальном сигнале.

8. Как складывалось общение с друзьями и близкими в период лечения?

— Многим поначалу было неловко, сложно, но у меня получилось создать нормальный контакт, и я понял, что вокруг меня просто офигенные люди. Мне помогали и не делали скидок, пару раз даже защищали. Бывали конфликты, где люди говорили не очень хорошие вещи, даже преподаватели, и мои друзья и одногруппники выдавали такие спичи в мою защиту в ситуациях, когда я не знал, что сказать, — это, конечно, воодушевляет. Соратники по штабу Алексея Навального тоже отличались: завозили в больницу книги или вкусняшки, отложили автограф и многое другое.

Мне очень помогли мои друзья и знакомые, мои одногруппники и преподаватели и, конечно, родители. Все они сделали огромный вклад в то, чтобы я выкарабкался из этого.

9. Как правильно поддержать близкого человека, которому диагностировали онкологию?

— Тут очень сложно, это зависит от человека. Прежде всего с ним нужно поговорить, нужно самостоятельно осознать границы и проявить внимание. Вряд ли вы полностью поймете, что это такое.

Иногда может помочь простая мороженка, а иногда нужно приложить тонны усилий — лично я вижу общее только в факте внимания и соблюдения личных границ.

10. Лечение еще не окончено? Что тебе предстоит дальше?

— Мне предстоят ряд обследований, но врач уже мне заявил о ремиссии и окончании моей терапии, чему я так и обрадовался.

11. Юмор и самоирония помогают? Шутишь ли ты о своем диагнозе?

— Многие мои друзья и знакомые играли в игру: кто еще тупее пошутит про рак. Были шутки и про доту, и про крабовый салат (это моя любимая), а еще мой друг Антон придумал песенку про рак, мечтаю ее забыть, но это слишком смешно, чтоб просто выбросить из головы.

Но и тут есть свои нюансы. Да, юмор шикарно помогает разрядить обстановку, но бывали случаи, когда я прекращал те или иные связи из-за неудачной черной шутки. Я люблю и принимаю все виды юмора, но когда это начинает касаться именно меня, то мне легче удалиться и не загружаться. Бывало, люди намеренно говорили что-то оскорбительное — такое с небольшим временем легко прощаешь. Главное — знать меру, и тогда точно всем будет смешно и весело.

Загрузить еще