Мимо кассы: 4 андерграундых рэпера, которых не крутят по ТВ

Родион Раскольников

Трагедия Всей Жизни, PIGGSY

К своему творчеству я отношусь совершенно несерьезно. Я считаю, что для меня рэп — это просто развлечение.

Серьезно серьезностью я отношусь лишь к проекту PIGGSY. Это можно назвать грайнд-кор-хоррор рэпом. Это первый мой проект, в котором я морочусь над текстами, чтобы они были ровные и звучали гладко, пишу текст из 12 строк по несколько дней, постоянно что-то меняя.

Я хоррор-хопом увлекаюсь лет с 18 — слушал западных исполнителей, неебово дрочил на их клипы и трэки. Сейчас же, я с ними общаюсь и пишу с ними совместные треки. С кумирами практически моей молодости. И самое главное, зарубежным парням это тоже интересно: например, группа Erold Dunkel берет 300 евро за фит, а со мной пишется бесплатно. Просто для них я такой же иностранец, как и они для меня, им интересен русский в хоррор-рэпе. Некоторые сами предлагают фиты.

Первыми, кто произвел на меня впечатление, была команда из Австралии — Butchers Harem. Я увидел клип, где они, голые в крови с топорами, трахают мясо и жгут себе члены. Мне это вкатило нихреново, так как это выглядело очень эпатажно и нестандартно. Это же охуенно — выступать, фактически разрушая стереотипы. На их концертах ты приходишь больше не на то чтобы послушать музыку, а чтобы посмотреть на больных ублюдков.

Раскольников, ТВЖ (Трагедия Всей Жизни) — это хуйня для малолетних еще не сформировавшихся говнососов, которые ищут смысл в куске говна. Вот как я пишу текста для ТВЖ: утром встал, зубы даже чистил, чай заварил, сел за комп, записал пару трэков минут за 20 и кинул Витале (напарник Раскольникова по ТВЖ – прим. автора.), он кое-как это свел и слил в сеть, вот вам и Трагедия Всей Жизни. Я не понимаю совершенно, что люди находят в моем творчестве. Как может нравиться песня ни о чем. Для меня это всего лишь — набор слов, которые криво и примитивно рифмуются. Мое творчество не несет ничего хорошего в головы этих пиздюков, все происходит наоборот, они вытягивают от туда все самое хуевое. Занимаюсь я этим из-за скуки, хули я не работаю, уволился, перевелся на заочку.

Можно зарабатывать хип-хопом, если делать его для масс. Я же не хочу делать массовый продукт. В принципе на этом можно как-то попробовать зарабатывать. У нас в группе на Вконтакте постоянно прибавляются читатели, их уже больше пяти тысяч. Но представь себе: я уже, считай, мужик, с бородой, 90килограмм и говорю в микрофон про грязные прокладки и болезни половых органов. Мне перед самим собой стыдно нахуй. С друзьями в угаре какую-то хуйню поорать в микрофон — без базару, а вот концерты — это другой разговор, мне это вообще не нравится. Это все для рэперов модных, пускай они этим и занимаются. Почти все западные андеграундные рэперы зарабатывают только музыкой.

Сейчас в андеграунде три темы — либо про граффити, либо праворадикальная хуйта — последователи Бухенвальд Флавы, хотя многие даже не врубаются, что Саша Скул всю эту хуйню дико глумит, а они-то всерьез читают за эту тему, ну и гандоны, которые всем хвастают, какие они пиздатые торчки, хотя на самом деле курят сигареты за гаражами, чтобы мама не спалила. И все почему-то называют это абстрактом.

Mesr

ex-Черная Экономика

Мое увлечение хип-хопом началось в Бразилии. Я дико прокачался с битов, с басов, нигеры над бочками. В школе мой кореш подогнал мне пару кассет с бразильским рэпом. Это был еще тот момент, когда не было интернета. С дисками были проблемы. Мы диски воровали. Переписывали с кассеты на кассету. Еще в школе я записал свой первый тречок как раз со своим португальским другом — это был гангста-рэп со скрэтчем, сделанным молнией от пенала, на португальском. Записали на кассету. Мы сделали для этой кассеты даже обложку — я, маленький ребенок, стою со стволом, а мой друг с трубкой, типа курит крэк. Я брейкданс пробовал танцевать. Начал фристайлы читать. Читал я по-португальски обычно во время прогулки от нашего района до центра на тусовки. Вообще у меня были проблемы с русским языком. Из Интернета я узнавал про российский хип-хоп — слушал Bad Balance и Дельфина.

Потом в Москве я долгие годы не занимался хип-хопом. Дома у Снэка был микрофон и мы зачитывали туда всякие фристайлы. Потом мы с «Рыночными Отношениями» записывали первые треки в микрофон от наушников. Большая часть «Шляпы» была записана в измененном сознании. Зачастую выглядело это так: один сидит за компом, набивает текст, а остальные подают идеи строки, и из своеобразной колбасы получались тексты. Доходило вплоть до того, что брали какую-то книгу — пятая страница, шестая строка и читаешь фразу. Могла быть фраза какого-нибудь диктора из включенного телека. Собирался текст как пазл. У нас была абсолютная свобода творчества.

Уход из «Черной Экономики» не был каким-то конфликтом. Просто разошлись пути в творчестве. Когда много человек в группе, сложно воплотить в жизнь все задуманное. Я захотел заниматься сольным творчеством. Я по-прежнему дружу с ребятами.

Рабочее название нового альбома «Слоеный пирог». С пирогом сравнивается общество — есть основа пирога — работяги, на которых наше общество держится, а есть сладенькая начинка — власть, олигархи. В основном жесткая социалка, можно сказать, чернуха. Я практически не матерюсь в треках. Я повзрослел. Нет диких угаров, марафонов и тусовок. Это развитие. Нельзя вечно стоять на одном месте.

Нужно что-то менять в нашем обществе. Задатки для этого есть. Я не знаю, изменится ли что-нибудь в этом году. Я давно мечтаю, чтобы Путин ушел. О том, что он мало кому симпатичен, я читал и пять лет назад. Однако пока нет определенного лидера, кто бы мог возглавить страну. Мне понравилась речь Прохорова. У него дохрена денег и, в принципе, ему воровать не нужно.

Бит полностью победил мелодию. Бит не в транс вводит, но держит в напряжении. Ничего придумывать не надо, бит испокон века существует. Я люблю традиционные биты — джазовый сэмпл, хорошие поставленные ударные, может быть, слегка монотонные и читочка. А вот всякие синтезаторные космические эффекты — хуетень.

Мне, безусловно, хотелось бы, чтобы зарабатывать на хорошую жизнь своей музыкой. А пока я совмещаю хип-хоп с работой в индустрии компьютерных игр.

Р.А. ПреСС

С.В.О.Д. / Красный Восток

Я еще со школы, в 90-е слушал рэп. Впервые приобщился к нему на Выхино, у двоюродного брата (ныне Prok, граффити команда BSC). Там быстро сменялась мода на субкультуры. Гранжи, потом те же люди становились рэперами. Бывали такие случаи, что приезжал я на Выхино к брату, и непонятные типы подходили ко мне и предъявляли: «Ты рэпер, что ль?. Тогда назови 10 команд рэпа. Что такое «Ногти по натуре»? — Ну я и отвечал: «Naughty by Nature». «А на чем диджеи играют?» и т.п. А со скинами напрямую я не сталкивался.

Когда я начал заниматься рэпом, у нас на районе, в Гольяново, уже начали появляться единичные команды, типа RW Clan. Мы втроем с одноклассниками, Знаком и 4ером, начали делать хип-хоп в 2001 году, правда 4ер очень быстро отошел от дел. Так появилась группа С.В.О.Д. На первых курсах университета начали что-то записывать дома. В 2003 году пришли на ЛевПравЗвук и впервые начали работать в студии. Я десять лет занимался хип-хопом в той или иной форме. Delok делает биты. Есть еще битмейкеры: Офис (первый битмейкер С.В.О.Д.а), Серый Волк (гольяновский МС первой волны рэпа на районе, ныне проживает в Уэльсе), Astmatik.

Для меня очень важно содержание. Я стараюсь высказаться по поводу событий, которые произошли в моей жизни. Социальные треки появляются во многом из-за того, что у меня работа связана с постоянными командировками. Я езжу по довольно захолустным местам нашей страны и вижу своими глазами, что происходит у нас в стране в действительности, а не через призму телевизора.

Я, наконец, записал альбом, который скоро выйдет. Я им очень доволен. Это мой дебют, несмотря на мой довольно таки немалый стаж в рэпе. За все это время было записано очень много материала. Но эти записи постепенно устаревали. Непосредственно альбом я писал два последних года на студии «ЛевПрав». Треки настаивались как вино, есть довольно старые тексты, которые я по нескольку раз редактировал и доводил до ума, но в свое время для них не находилось подходящего продакшна. Материал сделан не на коленке, а отобран из сотен написанного за долгое время, включая минуса.

Я бы не хотел, чтобы мой альбом слушали на заднем плане. Альбом называется «Звук с Изнанки», он довольно концептуальный, но тяжелый для восприятия с первого раза. У меня жесткий саунд и некоторые темы, которые я затрагиваю, не типичны для русского рэпа. У меня есть трек, вдохновленный Куликовской битвой, трек про «теорию золотого миллиарда», есть история про то, как один знакомый застрелился. Мой лирический герой, порою псих и даже маньяк, всегда критично и очень откровенно относится к жизни. Я стараюсь его устами озвучить то, о чем люди не говорят. Мой альбом начинается строками: «Добро пожаловать на спектакль моего театра, где все актеры — это долгая работа для психиатра».

Наверное, на меня повлияла еще и местность, где я вырос и живу. Я имею в виду Гольяново. Есть местный сленг, свои предметы для «гордости». Гольяново было признано самым криминальным районом Москвы в прошлом году, да и сейчас на первых местах по этому показателю. Но меня это как-то не затрагивает. Обычная Московская окраина. Есть гопники, есть торчки. Идешь в лес, а там штук 15 шприцов валяется. Героин, аптека — есть те, кто на этом сидит, но не среди моих знакомых.

Pasta MC

Freedom for Justice

Хип-хоп я начал слушать довольно поздно — в 10 классе. Больше всего мне понравился 50 Cent. Потом, когда я начал углубляться, я перестал слушать 50 Cent. Мне даже папа подарил дебютник Madvillain в 2004 году, когда я еще был школьником. Но Мэвиллен мне не понравился тогда, но года через два я проникся этой пластинкой. Я слушал доступный хип-хоп, что крутили по MTV, покупал диски, у меня тогда не было интернета.

Я далеко не классический рэпер. Мне нравятся другие сферы хип-хоп-культуры, но я разбираюсь только в рэпе. Мне нравится, что постепенно начинают читать люди, далекие от хип-хопа как субкультуры. Взять СБПЧ — он выбрал форму речитатива, потому что он не умеет петь, но хочет как-то донести себя.

Начал я сочинять, чтобы больше девочек любили меня. Первые песни у нас были в духе гангстерского шлака. А потом, по мере углубления в хип-хоп, мне снесло башню. Сначала всем хочется денег и славы, а потом хочется просто донести до людей свое творчество. Но они появляются уже после того, как сочинена та или иная песня.

Мысль в текстах, на мой взгляд, не особо важна. По поводу текстов мне близки слова Чарльза Буковски: «Талант заключается в том, чтобы говорить о сложных вещах простыми словами».

У меня больших амбиций нет. Мне бы хотелось поездить по городам России, чтобы на нас собиралось по 50–100 человек, чтобы наш привоз хотя бы окупался. Мне нравится выступать.

Мне не нравится подход многих слушателей, которые пытаются себя отождествлять с артистом. Мол, да, я бы вот так сказал. Мне интересны такие артисты, про которых делают так, как я бы никогда не смог. Он должен быть мощнее меня, он должен затрагивать те темы, о которых я бы даже не мог подумать.

Я бы не хотел заниматься творчеством, как ремеслом. Я могу выполнять какую-то достойную работу, а параллельно заниматься творчеством. Наличие работы параллельной придает творчеству колориту. Негры живут на пособия, курят дудку и играют в баскетбол. Об этом и зачитывают. У нас много вариантов андеграунда. Кто-то инженер, кто-то журналист, кто-то дизайнер. У всех разная жизнь с этой точки зрения. При этом они все зачитывают рэп.

Периодически возникает желание все бросить. Но это на подсознательном уровне. Когда нет вдохновения, и когда много сил отдано творчеству. После альбома «В презервативе» мы решили взять длительную паузу, настолько получались концентрированной пластинка.

Концентрируюсь не только на рэпе. Я пишу стихи — верлибры, пишу прозу. Я работаю с языком. Хип-хоп — это, по сути, тоже работа с языком. Я иногда офигеваю от уровня знания родного языка нашими рэперами. Язык — это инструмент рэпера, а он им не владеет.