Памяти Густава Гурьянова

Группа "Кино" состояла из серьезных мужчин, одетых в черное. Но до того она состояла из тех же мужчин, отнюдь не столь серьезных; можно сказать, даже веселых. Впрочем, Густав Гурьянов и тогда не был, видимо, разговорчивым — он улыбался сдержанно, но улыбка его была сердечной. Впрочем, кто это видел за спиной самого Цоя?

Я так понимаю, что без его четкой ритмической поддержки группе «Кино» было бы непросто. С другой стороны, в Питере всегда было много барабанщиков, и хороших — а все шесть лет новой истории «Кино», от «Начальника Камчатки» и до «Черного альбома» Густав провел с ними. Что-то было очень важное в этом спокойном человеке, в том, как он четко и истово на концертах делал то, что в записи — спасибо тогдашнему вынужденному пуризму — делали советские, а потом и несоветские драм-машины. Это потом уже мы узнали, что он писал аранжировки для бас-гитары — что, в сущности, непротиворечиво, барабанщик и басист всегда работают в связке, но как-то необычно, что ли.

А потому Цой на абсолютно пустом шоссе врезался в автобус, и кино закончилось. Гурьянов ушел из публичного пространства в тень, оказавшуюся художественно обоснованной — он еще с начала 80-х дружил с Тимуром Новиковым и в этой дружбе, развившейся в серьезное сотрудничество, компенсировал незаконченное арт-образование. Он увлекался новыми идеями — первые рейвы начала 90-х — причем в обеих столицах — его рук дело; экспериментировал с электронной музыкой, работал в кино — а под конец жизни записал цикл фортепианных прелюдий.

Смерть в 52 года — странная смерть

Еще не молод, уже не зрел, и уж точно — не стар. И не суперстар. Суперстаром был и навсегда останется Виктор, а остальным досталась странная доля отвечать за то, что осталось. Но не Густаву. Он был наособицу, этот молчаливый человек с резкими чертами лица и редкой улыбкой. Не его вина, что от творческих метаний только и останется силуэт человека, стоящего за минималистичной ударной установкой за спиной Цоя.