Родная речь: Анатолий Мариенгоф

Горе не имеет права на смех.

Смерть — это неизбежный трюизм, неизбежная банальность.

Осенние липы похожи на уличных женщин. Их волосы тоже крашены хной и перекисью. У них жесткое тело и прохладная кровь. Они расхаживают по бульвару, соблазнительно раскачивая узкие бедра.

Вот ведь какое гнусное почти правило — как подлец, негодяй, предатель, хапуга, человек злой, коварный — умен, обязательно умен! А среди добряков, среди милых, среди хороших — днем с огнем поищи-ка умного. Редчайшая редкость.

Лучше всю жизнь быть трусом, чем один раз убитым

Если бы меня спросили, что в жизни необходимей – хлеб, нефть, каменный уголь или литература, я бы, не колеблясь, ответил – литература. Это понимают еще немногие.

Каждый из нас придумывает свою жизнь, свою любовь и даже самого себя. Чем беднее фантазия, тем лучше.

Однажды на улице я встретил двух слепцов – они тоже шли и громко смеялись, размахивая веселыми руками. В дряблых веках ворочались мертвые глаза. Ничего в жизни я не видел более страшного.

Ужасная несправедливость: мужчины краснеют до шестидесяти лет, женщины — до шестнадцати.

Поэзия не занятие для порядочного человека.

Любовь, которую не удушила резиновая кишка от клизмы, — бессмертна

На литературном вечере вВятке мне из публики бросили записку: «Товарищ Мариенгоф, скажите — поэтами родятся или делаются? »
Яскаламбурил:
— Сначала делаются, апотом родятся.
Так вот: Есенин поэтом родился ипоэтом умер.

Только пошляки боятся сантиментальности.

Всякая вера приедается, как рубленые котлеты или суп с вермишелью. Время от времени ее нужно менять: Перун, Христос, Социализм.

Буржуазная мудрость: в жизни надо иметь одну жену, а менять — любовниц

На свете довольно много женщин, которые очень любят собак, кошек, птичек в клетках, а людей не любят. Такие мужчины тоже попадаются, но, к счастью, пореже.

Если в России когда-нибудь будет Бонапарт, то он, конечно, вырастет из постового милиционера. Это совершенно в духе моего отечества.

К сожалению, мы хорошо разбираемся в чувствах, когда они уже не существуют, или существуют весьма относительно, как, скажем, бессмертие, — то есть в воспоминаниях. Когда металл затвердеет и потеряет окраску пламени, очень просто отличить золото от меди и платину от серебра.

«Это» часто проделывают без всякой лирики. Для здоровья. От головной боли. От скуки. И мужчина по-честному не называет это высокими словами. А женщина обязательно — любовью!

Чем ближе я подхожу к вечности, тем игривее становятся мои мысли.

Горжусь своей подлой нацией.

Моя утренняя и ежевечерняя молитва:

—Господи, не делай из меня ханжи. Не делай, пожалуйста, и после шестидесяти, когда стану пенсионером.