Жить и не тужиться: что делать с собой после детства?

Сидишь себе, попиваешь воду с лимоном, и думаешь о том, почему свиньи так любят желуди. Точнее, кто придумал, что свиньи любят желуди? Дети начальной школы в далёком 98-ом году в это очень верили. И не только в это, кстати. В том же году им показали, что такое дружба, предательство, радость и скука. С тех пор детки узнали, что со всем этим делать. Они жили — не тужили. Но стоило им вырасти, и оказалось, что свиньи помимо желудей едят всё. Даже младенцев, если те по воле хрестоматийного автора окажутся в помоях (чего только не внесут в школьную программу).

Всё вокруг оскорбительно скучно

С временем выяснилось, что сопли не обязательно глотать, их можно растирать по лицу, рассказывать о своих ощущениях, посвящать им эссе, всячески оберегать, поливать, чтобы не высыхали. Дети обложили себя соплями и жить-не тужить у них больше не получается. Им стало как-то скучно.

А ведь когда-то мы были королями дискомфорта

Раньше в минуты печали было предосудительно с горя объедаться пироженками под предлогом “свиньи отказались жрать мои желуди, потому что на них не было шляпок”. Там даже не обязательно было кому-то рядом давать тебе по репе. Просто это было неприлично. Хочется тебе немножко суицида, да ради Бога, только переменка всего пять минут, а перед музыкалкой надо ещё за сменкой и скрипкой успеть заскочить домой. И ты идёшь, такая, в неудобной обуви, неудобной юбке, неудобных колготах, с инструментом и нотами через грязь и слякоть, и нормально. Не возникало желания заснять грязную от стройки обувь и тут же строчить пост о том, что все семь лет музыкалки эта дорога, ведущая через стройку метро, будет в грязи и пыли. Не возникало мыслей рыдать и жаловаться родителям на засыпающих от твоей несуразности педагогов. А раньше, как мы помним, слово «не педагогично» трактовалось очень и очень вольно. Особенно у педагогов. Где-то среди летящих в твою сторону книг и степлеров не возникало даже мысли о девиантном поведении учителя. Главное иметь терпение дождаться окончания рефлексии «проблемного взрослого», услышать звонок и в буфет. Дети не имели привычки дискредитировать преподавателей или хоть кого-то из своего окружения в глазах родителей, не потому что заботились о чье-то репутации, а потому что память как у рыбки Дори. Ничего не имело вообще никакого значения, а все-что нужно пережить, переживалось нами самостоятельно, без прелюдий и эпилогов.

Мы обесценивали любые попытки сделать из нас особенных

А когда ты встречаешь первого эксгибициониста в своей жизни, ты не сотрясаешься от ужаса, а просто с праздным любопытством вглядываешься в грязное окно, из которого трясется какая-то странная сморщенная штука. Ты думаешь “wtf?” и идёшь дальше на свое сольфеджио. Без всяких придыханий и разыгравшихся воображений. Ты не расскажешь об этом родителям, потому что «ну а что тут рассказывать?», чего они там не видели?

И так каждый божий день. Никто тогда не спрашивал “Кто ты, девочка? И для кого ты собрала свои желуди, и есть ли у тебя план Б, если свиньи все­таки перейдут на высокоуглеводку”. Все шло своим чередом и не было ни одной вразумительной причины загнуться посреди холла с криками “За что?!”.

В нашем лиходевяностом детстве никогда не было времени на внутренних богинь, танцующих сальсу, на незавершенные гештальты и моральный онанизм, мы проживали еще один день и всё было зашибись.

Что собственно изменилось? Мы все те же детки из 1998 года. Только одежда по размеру. Может не стоит преувеличивать жизнь? Это всего лишь ты. Всем по-прежнему плевать на твои успехи или неуспехи в откорме свиней.

Jumagul