Да придет дабстеп: главные манифесты из мира искусства

Нужны ли человеку искусства какие-то правила? Нужно ли ему объяснять смысл своих действий и творений? Безальтернативно на эти вопросы отвечают манифесты известных культурных движений и направлений. О них — дальше в нашей статье.

Абстракция русского авангарда

Начало XX века в художественном искусстве было обозначено бунтом новых творцов против классических форм. Они желали, чтобы художественный мир их картин мог отличаться от реальности, и хотели использовать какие угодно формы для своего воплощения. Во главе этого движения стояли такие именитые художники, как Василий Кандинский и Казимир Малевич, который в стремлении бунта форм пришёл к созданию нового направления супрематизма и ознаменовал своё «открытие» целым манифестом, который во многом объясняет смысл существования таких картин, как «Чёрный квадрат».

Супрематизм на первый план выдвигал цвет, а форму перестал делать главным элементом картины. Эти формы стали простыми, даже простейшими: элементарные геометрические фигуры сплетал в полноценное произведение супрематизма именно цвет. Вот что говорит сам манифест:

«Мы, подписавшие этот манифест, первыми подняли знамена Революции Искусства, беспощадного уничтожения законов академизма, подставляя голову свою под удары брани, свиста и насмешек печати и толпы. [Но гордо было чело наше] и крепки наши мышцы; принявши бой с огромной организацией Академизма, шаг за шагом сваливая позорные страницы брани авторитетов академизма, водрузим новое знамя Искусства Супрематизма.

Нами был разрушен тот оплот Академизма, под гнетом которого истинные задачи творчества гибли в досужей фантазии и под чисто ремесленными задачами выполнения художественных портретов, пейзажей, жанров.

И бунт в Искусстве Кубизма и футуризма есть стремление гения разбить толщу наслоения ремесленной идеи и выйти к проявлению своей воли».

Классические академические полотна они приравнивали к продукту обычного ремесла, но не к настоящему искусству. К несчастью, поклонников абстракционизма вскоре поджидал Советский Союз. Авангард подвергся гонению. Цвет в итоге победил — красный цвет.

Французский сюр

Примерно в это же время в литературном мире Франции происходила своя маленькая революция, зачинщиком которой был писатель Андре Бретон, провозгласивший идеи сюрреализма, выпустив свой манифест. В нём говорилось о переходе поэта-мечтателя от реального к чудесному с помощью автоматического письма. Бретон призывал писателя не задумываться над своими работами, а, настроившись на «чувствительное», отправить свои мысли по бумаге, не зацикливаясь ни на смысле, ни на содержании. Главные принципы: избегать любых пауз и начинать новую строку со случайной буквы. Просто писать и писать, не пытаясь объяснить свои фантазии. Особое место здесь же уделялось состояниям транса, гипноза и работе мозга во сне.

«Мы все еще живем под бременем логики — вот, собственно, к чему я вел все свои рассуждения. Однако логический подход в наше время годен лишь для решения второстепенных вопросов. Абсолютный рационализм, по-прежнему остающийся в моде, позволяет нам рассматривать только те факты, которые непосредственно связаны с нашим опытом. Логические цели, напротив, от нас ускользают».

«Сюрреализм. Чистый психический автоматизм, имеющий целью выразить, или устно, или письменно, или другим способом, реальное функционирование мысли. Диктовка мысли — вне всякого контроля со стороны разума, вне каких бы то ни было эстетических или нравственных соображений».

Искусство будущего

Новые концепции в живописи появились вместе с появлением спациализма, который провозгласил Лучо Фонтана своим «Белым манифестом». Спациализм подразумевает в своей сути единение живописи и скульптуры, единство цвета, звука, пространства и времени. Лучо Фонтана начал наносить на свои картины порезы, разрывы, царапины, демонстрируя тем самым движение энергии художника, то, как она вырывается из его работ. Сейчас в Москве как раз проходит ретроспектива полотен этого художника.

«Одновременное развитие таких феноменов, как материя, цвет и звук в движении, дарит целостность новому искусству. Объемный цвет, развиваясь в пространстве, принимает различные формы, следующие одна за другой. Звук производится при помощи еще неизвестных нам средств. Музыкальные инструменты не соответствуют необходимому объему звучания и не создают требуемой широты ощущений».

В 1909 году Филиппо Маринетти признал искусство двигаться ещё дальше: не просто к новым видам и смешению форм, а прямиком в будущее. «Обоснование и манифест футуризма» — так назывался труд, который Маринетти использовал для заложения основ футуризма. Манифест поощрял прогресс и обличал слабость современных творцов. Восхвалял скорость и проклинал страх. Маринетти обличал традиционное искусство и говорил о том, что оно уже не способно к производству новых форм:

«Мы намерены воспеть любовь к опасности, привычку к энергии и бесстрашию.
Мы хотим воспеть человека у руля машины, который метает копье своего духа над Землёй, по её орбите.
Мы будем восхвалять войну — единственную гигиену мира, милитаризм, патриотизм, разрушительные действия освободителей, прекрасные идеи, за которые не жалко умереть, и презрение к женщине.
Мы разрушим музеи, библиотеки, учебные заведения всех типов, мы будем бороться против морализма, феминизма, против всякой оппортунистической или утилитарной трусости».

Идеи футуризма, по сути, заложили основы эпохи модерна и задали тон в движении XX века как минимум до его середины.

Новая музыка и театр

В начале XX века были и музыканты-футуристы, одним из них был композитор Луиджи Руссоло, который пытался представить новую музыку, но, пожалуй, ошибся всего лишь на 100 лет. Его манифест «Искусство шумов» предрекал отказ от классических музыкальных ритмов в пользу музыкального искусства, основанного на шумах: шорохах, скрипах, ударах.

«Новый оркестр будет производить самые сложные и новейшие слуховые возбуждения не путем воспроизведения последовательности шумов, имитирующих жизнь, но посредством манипулирования и сопоставления этих всевозможных тонов и ритмов. Поэтому инструмент должен будет предоставлять возможность изменения тонов и разный уровень громкости».

Руссоло — определённо гений, ведь он ещё в начале XX века придумал дабстеп, просто у него не хватило инструментов, чтобы его изобразить. Слушая современный индастриал, этот итальянский композитор определённо заплакал бы от счастья.

«Нельзя продолжать беззастенчиво проституировать саму идею театра. Театр что-то значит лишь благодаря магической, жестокой связи с реальностью и опасностью», — так громко начинает свой «Первый манифест театра жестокости» художник Антонен Арто. Он учил отказываться от линейности сюжетов и копирования реальности на сцене. Арто призывал к более чувственному подходу, к театральному действу, чтобы и актёры, и зрители участвовали в постановке наравне. Арто говорил о том, что театр должен вызывать у зрителя простейшие чувства, высвобождать эмоции, а не сухо изображать реальность:

«Всякий спектакль содержит в себе некие физические и объективные элементы, доступные любому зрителю. Это крики, жалобы, внезапные появления, неожиданности, разнообразные театральные трюки, волшебная красота костюмов, идея которых заимствована у определенных ритуальных одеяний, сияние света, певучая красота голоса, очарование гармонии, волнующие звуки музыки, цвета предметов, физический ритм знакомых движений, реальное появление новых и неожиданных предметов, маски, многометровые куклы, внезапные перепады света, его физическое воздействие, вызывающее ощущение тепла или холода, и тому подобное».

О кино

Сейчас достаточно популярны рассуждения о том, как выглядит современное кино и куда мы с ним идём. Делали это и раньше. Такие режиссёры, как Ларс фон Триер и Томас Винтерберг, предлагали своё видение работ по созданию фильма, объединив их в свой манифест «Догма 95» (мы немного рассказывали уже об этих принципах). В его основу легли принципы натуралистичного создания фильма, в котором режиссёр использует только естественные приёмы и по минимуму «обманывает» зрителя, избавляясь от так называемой магии кино.

«Согласно «Догме 95», кино — это не иллюзия!
Натиск технологии приводит сегодня к возведению лакировки в ранг Божественного. С помощью новых технологий любой желающий в любой момент может уничтожить последние следы правды в смертельном объятии сенсационности. Благодаря иллюзии кино может скрыть все.
«Догма 95» выступает против иллюзии в кино, выдвигая набор неоспоримых правил, известных как обет целомудрия».

Просто Дада

Дадаизм возник в ответ на события Первой мировой войны как защитная реакция мира искусства на полную ужасов реальность. Дадаизм отрицает всё, что привело мир к такому состоянию: логику, рационализм, коллективные высказывания, этику. Цинизм, разочарованность, индивидуализация искусства — вот в чём видели дадаисты будущее культурного мира планеты.

«Здесь проходит резко обозначенная граница между дадаизмом и всеми предыдущими художественными направлениями, и прежде всего с футуризмом, который недоумки с недавнего времени выдают за «новое издание импрессионистского воплощения». Дадаизм — первое из художественных направлений, которое не противостоит жизни эстетически, но рвет в клочья все понятия этики, культуры и внутренней жизни, являющиеся лишь одеждой для слабых мышц».

Дадаизм явился в этот мир, чтобы разрушить эпоху модерна, провозглашённую футуристами, и стал незаметным родоначальником другого монстра культурной эволюции — постмодерна, из которого мы до сих пор не можем вылезти.