Разбитая литература: как битники сформировали собственный культ и изменили поколение

Волны субкультур сменяют одна другую. Мы уже практически забыли о хипстерах и ждём появление новой группы людей, объединённых по какому-то признаку со странностями, которые общество не может понять. В мире искусства тоже зарождаются свои движения, которые оказывают сильное влияние на эпоху. Битники создали одно из таких.

Битники: разбитое поколение

Америка 50-х годов. В стране экономический подъём, холодная война ещё не вскружила окончательно голову мировым лидерам и сводится пока что к утопичной космической гонке. Общество афроамериканцев протестует против расовой сегрегации. В американском искусстве начинается золотой век: рождается рок-н-ролл, Элвис Пресли уже начинает раскрепощать молодёжь, эволюционирует джаз. На безоблачном небе кинематографа загораются несколько сверхъярких звёзд: Мерилин Монро, Марлон Брандо и Джеймс Дин.

Вот только литература переживает не лучшие дни: косвенные запреты на многие темы (особенно касающиеся секса) склоняют авторов к самоцензуре, а практически стерильный по современным меркам роман «Над пропастью во ржи», вышедший в 1951 году, всколыхнул нравственные устои читателей. Обидно, наверное, быть в эпохе, когда вся страна — особенно в сфере искусства — занимается поеданием сливок, а ты писатель и вынужден довольствоваться лишь облизыванием крышечек от йогурта.

Несложно догадаться, что бит-поколение выражало протест. Как я уже сказал, высокий уровень цензуры, существовавший в стране, в большей мере касался именно писателей — это уже повод. Войны прошли, забрав с собой потерянное поколение, спокойное общество пыталось себя осмыслить и, судя по всему, делало это весьма консервативно, что и породило контркультуру. К тому же наследие войны преобразилось в усиление маккартизма — мощного и резкого антикоммунистического движения, сопровождавшегося постоянными подозрениями в антиамериканских настроениях всех, кто хоть немного давал повод (это был своеобразный противовес расширяющимся границам коммунизма на запад и на восток). Культура тоже трансформировалась: рождала рок-н-ролл, преображала джаз, развивала кинематограф. Литература просто ждала свой шанс — и дождалась своих создателей.

Особенности нового стиля

Главным квартетом этого движения стали писатели Люсьен Карр, Джек Керуак, Уильям Берроуз и Аллен Гинзберг. Именно их знакомство помогло бит-поколению сформулировать свои идеи в нечто большее, чем несколько резонансных произведений. Можно сказать, что они дали людям свой стиль, основная суть которого не просто быть не таким, как все, а делать это максимально резко. Но нельзя говорить о том, что эта четверка и их предшественники придумали нечто уникальное. Подобные движения в литературе и обществе существовали и ранее.

Если говорить о писательском наследии, не рассматривая совсем уж дальние корни, то, определённо, влияние на битников оказали модернистские поэты и писатели, такие как Эзра Паунд, Томас Элиот и Уильям Карлос Уильямс. У русского читателя эти имена вряд ли всколыхнут какие-то знания в памяти, но для американцев они значили многое. Достаточно сказать о том, что по произведению Томаса Элиота написан знаменитый мюзикл «Кошки», который скоро выйдет в кино с необычной графикой. Чтобы ты понимал, на что опирались битники, приведу тебе в пример одно из стихотворений Уильяма Карлоса Уильямса (после того как недоумение от прочитанных строк охватит тебя, попробуй прочесть его ещё раз. Если и тут мимо, то дальше я всё равно попробую объяснить смысл произведений бит-поколения):

ПРОСТО, ЧТОБЫ СКАЗАТЬ

«Я съел сливы
лежавшие
в холодильнике

ты их
наверное
хотела оставить
на завтрак

Прости
они были восхитительны
такие сладкие
и такие холодные».

С литературой понятно, но если говорить о субкультурных корнях, то своё начало битники берут из хипстеров. Внезапно оказывается, что хипстеры — это не ребята из барбершопа в цветных носках, а культура, зародившаяся в Америке 40-х в афроамериканском обществе любителей бибоп-джаза. Бибоп — это одно из направлений в развитии джаза, которое не отличалось мелодичностью, как в тех композициях, что мы могли слышать в серии игр Fallout. Здесь во главу угла ставилась виртуозность музыкантов, которые старались усложнять мелодии и выдавать то, что могут оценить только свои. И всё это было ярким исполнением. Бибоп очень тесно связан с выступлениями бибоп-поэтов, которые для своих стихов выбирали джазовые клубы, а саму эту поэзию иногда называли «джазом печатной машинки».

Битники: литература для своих

Бит-поэзия отличалась сложным восприятием для читателя, и её точно можно было назвать поэзией для своих — для тех, кто в теме. Каждые публичные чтения этих стихов были похожи на чтение манифестов: поэты под сложные импровизации музыкантов громко и отрывисто озвучивали свои произведения, которые выглядели примерно так:

Прошлой ночью я вёл машину

«Прошлой ночью я вёл машину,
не умея водить,
и вообще она была не моя —
я ехал и давил
тех, кого люблю
…один город проехал на сто двадцать.

Я остановился в Хеджвилле
и заснул на заднем сиденье
…меня звала моя новая жизнь».

Грегори Корсо

Нам, выросшим на академических стихах, сложно называть это поэзией. Сравнить подобный стиль можно разве что с Маяковским, но о нём чуть позже.

Проза битников была, по сути, такой же рваной и узконаправленной изначально. Это описание подтверждает часто используемый битниками метод нарезок для написания своих произведений. Его придумал один из последователей дадаизма (дадаизм, кстати, тоже оказал определённое влияние на бит-поколение) Тристан Тцара. Суть его проста и кажется иррациональной: готовый текст разрезается на полосы, а затем из случайно сложенных предложений получается совсем новый текст. Вот пример из произведения Берроуза:

«Облей их бензином и подожги… На скорую руку… белая вспышка… сдавленный писк насекомого… я восстал из мертвых с металлическим привкусом во рту принеся с собой бесцветный запах смерти… детское место полудохлой серой обезьяны… фантомные приступы боли после ампутации…»

Это хороший момент, чтобы рассказать о самых знаменитых произведениях бит-поколения. Их я назову три:

«Голый завтрак»
Пример, используемый выше, был из этого произведения Уильяма Берроуза. Он был написан по методу нарезок, что повлияло на его бессюжетность и наличие инородных деталей. «Голый завтрак» — это рагу из разбросанных строк, описаний наркотических опытов, гомосексуальных сцен и различных извращений. Неудивительно, что в условиях цензуры этот роман был под запретом и вокруг него были настоящие судебные процессы, которые Берроуз вместе со своими соратниками смог преодолеть, а его роман стал одним из основ философии бит-поколения.

«Вопль»
Поэма Аллена Гинзберга — революционное событие в мире американской поэзии. Не только потому, что выход этой поэмы ознаменовал рождение новой свободной литературы, но и потому, что публичное чтение «Вопля» в Галерее Шесть, вызвавшее восторг публики, направило первые лучи общественного внимания на зарождающуюся культуру битников. Это поэма о страдании его друзей, жестоком обществе и возможности освобождения и очищения:

«Я видел лучшие умы моего поколения разрушенные безумием, умирающие от голода истерически обнажённые,
волочащие свои тела по улицам чёрным кварталов ищущие болезненную дозу на рассвете,
ангелоголовые хиппи сгорающие для древнего божественного совокупления со звёздным динамо в механизмах ночи,
кто беден и одет в лохмотья со впалыми глазами бодрствовал курил в призрачной темноте холодноводных квартир плывущих по небу через городские купола в созерцании живой энергии джаза…»

«В дороге»
Роман Джека Керуака о его путешествии вместе с его другом Нилом Кэссиди по США и Мексике. Роман стал бестселлером, но был разгромлен критиками за идеи и за стиль написания, который сам автор называл «спонтанной прозой». Сам роман был тоже подвергнут цензуре из-за чего в его издании 1957 года отсутствовали некоторые сцены.

«Мы сели в машину и понеслись назад, к дому моего брата.
До этого я проводил тихое Рождество в деревне — что и осознал, когда мы вернулись в дом и я увидел рождественскую елку, подарки, почувствовал запах жарящейся индейки и послушал, о чём говорят родственники, но мною уже вновь владело помешательство, и имя этому помешательству было Дин Мориарти. Я вновь был во власти дороги».

Объединённое разбитое поколение

Кроме прямого влияния на литературу битники воздействовали и на общественную жизнь, породив субкультуру, представителей которой называли битниками. Название было снисходительным — и им в принципе характеризовали протестно настроенную молодёжь, отрицающую традиционные культурные ценности. Причём название было образовано с использованием русского суффикса -ник, взятого от слова «Спутник», которое в то время было на слуху.

В то время это слово было почти ругательным (как у нас сейчас «либерал»), и в представлении общества битник — это обычный бородатый бездельник с антиамериканскими настроениями, шатающийся по джаз-клубам. Как и в случае с любым стереотипом, вокруг битников сформировался определённый образ, используя который, изображали эту субкультуру. Чёрный цвет в одежде, свитер под горло, тёмные очки, длинные волосы, берет и иногда бонго — так обычно изображали типичного битника. Такими и были нарисованы родители Неда Фландерса в мультсериале «Симпсоны».

Битники пришли на смену классическим хипстерам, а после заката бит-поколения на улицах американских городов вышла новая субкультура, унаследовавшая некоторые принципы предыдущей, — это были хиппи. Продолжить эту цепочку превращений до наших дней не составит труда.

Битники и СССР

Наследие этой культуры дало плоды в СССР достаточно поздно — в районе 70-х годов. И в целом наше подражание битникам нельзя сравнивать с тем, что происходило в Америке до этого. Скорее, это была очередная из многих контркультур, которые отрицали ценности Союза и старались жить по своим принципам, противоречащим общественной морали.

Гораздо интереснее и ярче — связи носителей основных культурных ценностей того времени. Сам Аллен Гинзберг признавался во многих интервью, что на него оказал большое влияние Владимир Маяковский. По заявлениям поэта Андрея Вознесенского, Гинзберг по приезду в Москву сразу же направился на могилу русского поэта. Сам знаменитый битник так о нём отзывался в документальном фильме «Маяковский с нами»:

Что касается Вознесенского, то его у нас прямо называли битником, а он общался со многими американскими представителями этого поколения, после которых осталось множество совместных фотографий. Вознесенский также написал «Монолог битника». Вот отрывок:

«…Душа моя, мой зверёныш,
Меж городских кулис
Щенком с обрывком верёвки
Ты носишься и скулишь!

А время свистит красиво
Над огненным Теннесси,
Загадочное, как сирин
С дюралевыми шасси».

Многие сравнивают «Лолиту» с влиянием битнической литературы, и это можно соотнести с американским существованием писателя и откровенным характером романа. Битники упоминаются и у Виктора Цоя в своей песне «Когда-то ты был битником»:

Наследственность и наследие

Битничество ушло и переродилось — не важно, но оно оставило свой след в истории не только идеями и произведениями из прошлого, но и влиянием, которое ощущается не только в литературной среде. Писателя Чарльза Буковски иногда записывают в битники, а иногда говорят о том, что он их ненавидел. Наверное, справедливы оба высказывания в какой-то мере, а сам писатель существовал в протесте против этого протеста. Возможно, ему было неприятно, что его — «грязного» писателя — вписывали в это более изысканное движение. Был он одним из них или нет — но бит-влияние он ощутил.

Один из главных голосов Америки — Боб Дилан — впитал идеи этого стиля в молодости, а впоследствии переработал их в более простой формат и подарил своим слушателям. Главным музыкальным воплощение битничества можно назвать Тома Уэйтса, который в реальности не относился к ним напрямую, но наглядно транслирует этот образ через своё творчество.

В современной музыке наслаждается в своих произведениях эпохой битничества певица Лана Дель Рей. Примеряя на себя образ то бит-поэтессы, то хиппи, она наполняет свои произведения многочисленными отсылками к культуре бит-поколения, как в песне «Brooklyn Baby»:

«Well, my boyfriend’s in the band
He plays guitar while I sing Lou Reed
I’ve got feathers in my hair
I get down to Beat poetry».

В кино есть достаточно много фильмов, посвящённых бит-поколению, самыми удачными из которых можно назвать «Вопль» с Джеймсом Франко в роли Гинзберга и фильм «Убей своих любимых» о случае, который сводит воедино Керуака, Берроуза и Гинзберга. Джим Джармуш в своём фильме «Патерсон» делает небольшой поклон бит-стихам, изображая простую жизнь водителя автобуса, занимающегося поэзией и обожающего стихи Уильяма Карлоса Уильямса.

В любом случае бит-поколение оказало влияние и на общество, и на развитие американской литературы. А в завершении очень уместно будет привести слова Патти Смит, которые она написала после смерти битника Грегори Корсо. Их можно считать эпитафией всему разбитому поколению:

«В конце своих дней он всё ещё страдал от мучений молодого поэта — от желания достичь совершенства. И в смерти, как и в искусстве, он был обязан. Льётся свежий свет. Ребята с улиц поднимают его туда. Но, прежде чем он взойдёт в некое святое карточное сияние, Грегори, будучи самим собой, снимает пальто, спускает брюки и, когда он в последний раз обнажает свои ягодицы поэта, кричит: «Эй, чувак, поцелуй меня в ромашку!» Ааа, Грегори, годы и лепестки улетают.
Он любил нас. Он не любил нас. Он любил нас».